— Ты здесь, на мысу хочешь задержаться? — спросил я, когда Катюша опустила рыбу обратно в воду.
— Ага. У меня тут еще одна хорошая поклевочка была. Думаю, басс никуда не делся, рано или поздно вновь активизируется, — высказала спиннингистка вполне разумную мысль.
— Ну и правильно. А я пойду Верку догонять…
…Но вместо того, чтобы догонять девушку, поднимаясь в гору, я решил опередить ее, срезать путь по почти отвесной скале. Слава богу, что не сорвался. Ну, а кто там сверху на меня камнепад устроил, следовало выяснить, может, это та же Верка новые пути-дорожки разведывает?
Подобрав более-менее прямую палку, я начал подъем. Здесь, на древних кипрских горах подниматься гораздо безопасней, чем спускаться. Хотя бы потому, что видишь, куда наступаешь, видишь, за что можно ухватиться, если нога в треккинговом ботинке вдруг сорвется с, казалось бы, надежной точки опоры. Опять-таки, на палку удобно опираться, да и, постукивая ею по твердому грунту, заранее спугиваешь с нагретых мест ядовитых ползучих гадин. Терновник, правда, все равно делает свое колючее дело, но это уж я сам виноват, не надо было с дороги сворачивать, чтобы на девчонок полюбоваться.
С Веркой я не повстречался, а на дорогу поднялся метрах в пятидесяти правее от места, где мне на голову посыпались камушки. Там как раз был поворот, и, как я помнил, небольшая площадка, на которой хватало места, чтобы развернуться, допустим, на джипе. Именно джип я там и увидел. И еще — двух человек — мужчину и женщину. Наверное, лучше бы я к ним вообще не подходил. Хотя, в этом случае…
Они были художниками. Все, как положено: походные мольберты, подрамники с холстами, в руках — палитры, кисти. Он был очень похож на одного из наших спиннингистов по имени Никодим — высокий, слегка смугловатый, с волосами, собранными в пучок, и красной банданой на голове. Она… На нее лучше было не смотреть. Если, конечно, не хочешь всю оставшуюся жизнь бредить этой поразительной, ни на что не похожей красотой. Какая там Верка, какая Катюша! По сравнению с нашими спиннингистками это создание обладало буквально неземными чертами лица! Поражало сразу все: распахнутые зеленые глаза, сверхдлинные ресницы, ниточки немыслимо изогнутых бровей, утонченный носик, щеки — два нежнейших персика, губы — бесподобнее, чем у Анжелины Джоли, и еще — ослепительной белизны грива волос…
Все произошло очень быстро. Девушка-ангел, спустившаяся на землю, глянула на меня, макнула кистью в палитру, сделала несколько мазков по холсту и… Только что я, все еще опираясь на палку, стоял рядом с джипом и вдруг очутился между двух мольбертов, а мои растянутые в стороны руки, оказались каким-то образом привязаны к подрамникам. Привязаны не чем-нибудь, а такими же белоснежными прядями волос, что были на голове у девушки.
Я машинально попытался вырваться, но с виду хрупкие и не очень устойчивые мольберты даже не шелохнулись, словно не стояли на земле, а были в нее вколочены.
— Не волнуйтесь, ничего страшного с вами не случится, — попытался меня успокоить обладатель банданы.
— Но как это произошло? — я кивнул на свои руки. — Что здесь вообще происходит?
— Я просто тебя нарисовала, — сказала девушка и широко улыбнулась, показав ровный ряд зубов, почему-то совсем маленьких, как у ребенка.
— Нарисовала? — я посмотрел на ее холст и увидел там человечка, который, как будто бы нес сразу два мольберта. Приглядевшись, различил детали: треккинговые ботинки, защитного цвета брюки и жилетка, под ней — светлая рубашка, на голове — темно-зеленая бейсболка. Вылитый я! Но каким образом это можно было нарисовать за пару секунд?!
— Мы вам все объясним и даже покажем, — пообещал мужчина. — Но и вы не держите от нас тайн.
— Да о чем вы?
— По вашему мнению, сегодня с неба прольется вода? — задал он какой-то неправильный вопрос.
— Не хотелось бы, — проворчал я, глядя на пока что далекие тучи. — А то все соревнования насмарку пойдут.
— Соревнования?
— Мы здесь соревнуемся, кто больше рыбы поймает. Басса! — я невольно повысил голос, словно разговаривал со слабослышащим.
— Басса?
— Большеротого окуня.
— Кто это — вы? — задавая вопросы, художник не удосуживался поворачивать голову в мою сторону. Продолжал орудовать кистью, посматривая то на холст, то на дальний берег фрагмы.
— А вы сами-то кто? — я вновь безуспешно попытался высвободиться.
— Мы те, кто без труда лишил тебя возможности передвигаться, — белокурая красавица встала в каком-то метре напротив меня. От ее лица невозможно было оторвать взгляд, оно притягивало, заставляя изучать, запоминать, впитывать в себя каждую свою линию, каждую черточку. Если бы еще не обнажающиеся при улыбке неестественно крохотные зубы…