— А чем вытираться?!
В ту же секунду в проеме показалась Богатырева, а я от неожиданности подскочила. Девушка посмотрела на меня, на мои мокрые руки и спокойно ответила:
— Чего ты орешь? Вот же полотенце для рук. Маленькое, не видишь? — она показала на самое крохотное из висящих белых полотенец.
— Откуда я знаю, для чего оно, — проворчала я и стала вытирать руки, которые и так уже почти высохли.
— Оно маленькое, понятно же и так.
— Может, оно для жопы! На нем не написано, — огрызнулась я.
Богатырева закатила глаза, но усмехнулась:
— Пойдем.
Мы оказались в большой кухне. Слева были тумбы, плита, а почти в углу, лицом к входу, стоял холодильник. Справа располагался прямоугольный стол с диванчиком у стены и двумя табуретками напротив.
— Так… ты будешь есть? — почесав нос, словно смущаясь, проговорила Богатырева.
— Ну, давай, — протянула я.
— Присаживайся, — она показала мне на диван, и я послушно села. — Что будешь? Есть суп, есть картофельное пюре с котлетами, есть салат…
— Суп… — начала я.
— Хорошо, — кивнула Богатырева и направилась к холодильнику.
— Картофельное пюре с котлетами… и салат, — закончила я, ухмыляясь.
Она, уже успев открыть дверцу холодильника, вновь посмотрела на меня.
— Ты… будешь и первое, и второе, и салат? — она выглядела искренне удивленной.
— А что, можно выбрать только что-то одно?
— Нет, почему…
— Я съем все перечисленное, если ты мне это дашь, — почти гордо ответила я. Она еще не знает, сколько я могу съесть. Я могла бы победить в конкурсе поедания, если бы у нас такие проводили.
— Конечно, дам, — пробормотала она и начала доставать кастрюльки.
— Конечно, дашь, — усмехнувшись себе под нос этой банальной двусмысленности, я стала осматривать кухню.
— Что? — голова Богатыревой снова торчала из-за дверцы.
— Ничего, говорю, мило тут у тебя.
— А… Да. Спасибо.
Когда девушка налила суп в аккуратную плошку и поставила ее в микроволновую печь, которая, конечно же, у Богатыревых тоже имелась, я уже успела осмотреть все вокруг. Техника была красивая, гарнитур модный, даже шторы, и те, были подобраны со вкусом и смотрелись мило в нежно-сером стиле кухни.
— Приятного аппетита, — сказала Богатырева, поставив передо мной тарелку горячего супа и подвинув плетеную корзиночку, в которой лежал нарезанный треугольниками хлеб. Двух видов. — Не знала, какой ты любишь, поэтому порезала и черный, и белый, — словно извиняясь, проговорила она.
— Я ем оба, — пробормотала я, но взяла черный. Хотя мы с бабушкой называли его «серым».
«Белым» был «Беляевский», «серым» — «Дарницкий», а вот «черным» — «Бородинский», который, к слову, я терпеть не могла из-за тмина.
— Я так понимаю, ты решила меня послушать и не стала ужинать дома? — усмехнулась Богатырева, убирая греться картошку с котлетами.
— Почему? — проглотив первую ложку, проговорила я. — Я поужинала.
— Поужинала? И сейчас в тебя столько влезет? — снова не сдержала удивления девушка.
— Я не могу понять, тебе что, жалко? — тут же ощетинилась я. Она сама предложила, а теперь трещит, что я много ем.
— Нет-нет, — замотала она головой. — Просто… Ты выглядишь… довольно худощавой, хотя аппетит у тебя, по всей видимости, отменный.
— Ты на что намекаешь, Богатырева? — прищурилась я. — Если ты имеешь в виду, что у меня глисты, то я тебя разочарую, у меня их нет! — проворчав, я снова принялась за суп.
— Да нет же, я не об этом, — вздохнула она. — Просто говорю, что это странно. Не более.
— Про ускоренный метаболизм слышала? — грубо отозвалась я, отставляя пустую тарелку. — Еще вопросы будут?
— Ладно-ладно, закрыли тему, — подняла она ладони вверх и поднялась с табуретки, чтобы убрать пустую тарелку в раковину.
Я положила руки на стол и стала разглядывать пальцы. На большом торчала заусеница, и я тут же попыталась от нее избавиться. Неожиданно Богатырева наклонилась и накрыла мою руку своей, отчего я невольно вздрогнула. Я подняла глаза на девушку и встретила ее абсолютно спокойный взгляд с еле заметной улыбкой на губах.
— Не отдирай, — тихо произнесла она. — У тебя такие красивые руки, а ты портишь их отгрызенными ногтями и заусенцами.
Сначала я хотела ответить ей что-нибудь едкое, но почему-то передумала. Просто отвела взгляд и убрала руки под стол, прерывая наш контакт. Богатырева стала доставать пюре с котлетами, а я посмотрела на свои руки. Длинные тонкие пальцы, широкие ладони… Бабушка всегда говорит то же самое, что и Богатырева. Может, поэтому я и промолчала?
Когда я принялась за второе с салатом (крабовым, между прочим, моим любимым), то не смогла промолчать:
— Богатырева, твоя мама просто божественно готовит, — восхищенно пробормотала я. — Очень вкусно.
— О, на самом деле, так и есть, но… Ты не пробовала еду моей мамы, — усмехнулась она.
— В смысле? — нахмурилась я, не понимая, о чем она говорит.
— Это не она готовила, — пожала девушка плечами.
— А… А кто? Папа? У вас папа готовит? — удивилась я, а Богатырева почему-то расхохоталась.
— У папы может подгореть даже вода, — смеясь, ответила она. — Он прекрасный хирург, но в плане кухни абсолютно безнадежен. Совершенно не способен приготовить что-то съедобное.
— Тогда… Кто это готовил? — снова недоумевала я.
— Мишина, я думала, ты из умных, — усмехнулась Богатырева, сидя на табуретке напротив, положив под задницу одну ногу. — О методе исключения не слышала?
— В смысле? Ты хочешь сказать… — я не могла продолжить фразу, так как не верила в нее.
— Да, это готовила я, — улыбнулась она.
— Ты?! — с трудом удержав глаза в пределах лица, воскликнула я. — Серьезно?
— А что тебя так удивляет? — словно оскорбившись, спросила Богатырева.
— Ну… Просто я думала, что ты сложнее бутерброда не можешь ничего сделать, — честно ответила я.
— Ну, как видишь, могу.
Я промолчала и снова вернулась к еде.
***
Наконец, когда ужин был окончен, чай выпит, а вся посуда убрана, Богатырева встала и взглянула на меня.
— Хочешь посмотреть квартиру? — словно смущаясь, проговорила она.
— Давай, — пожала я плечами.
— Надо было с самого начала тебе все показать, — пробормотала она и направилась из кухни.
— Что, именно так учат в школе хороших манер? — усмехнулась я, следуя за девушкой.
— Просто это… вежливо.
— Вежливо… — повторила я себе под нос.
Мы оказались в большой комнате, где у одной стены стоял телевизор на тумбе, а у другой большой диван. Между ними лежал красивый персиковый ковер. Также над телевизором располагались стеллажи с книгами, каким-то дипломами, статуэтками. В конце комнаты была еще одна дверь.
— Это гостиная, общая комната. Там спальня родителей, — пояснила Богатырева. — Тут мы проводим время вместе. Когда родители бывают дома, конечно, — добавила она.
— Они часто уезжают? — я смотрела на ковер и гадала, насколько он мягкий.
— На самом деле, не то, чтобы прям часто, — ответила девушка. — Раз в два месяца где-то. Редко, когда чаще. Просто они очень много работают и домой часто возвращаются за полночь.
— Понятно, — кивнула я и снова последовала за ней.
Мы оказались в комнате размеров меньше, чем гостиная, но тоже немаленькой. Свет исходил только от большой новогодней гирлянды, что висела на окне, освещая нежным мерцанием комнату. Слева была двуспальная кровать, а справа у стены стоял рабочий стол с компьютером. Компьютер, конечно. Естественно, он у нее был. Даже у Ирки есть комп. Правда, они с Лехой постоянно срутся из-за него — не могут поделить, чья очередь. Ирка любит там слушать музыку, а Леха играть в какую-то стрелялку.
В конце комнаты была дверь на балкон. Она была приоткрыта, но холода не ощущалось. Я зашла первая и, когда оказалась между кроватью и столом, услышала тихий щелчок. Обернувшись, увидела, что Богатырева стоит, прислонившись спиной к двери.