Но время поджимало. Что делать? Что я мог сделать, кроме того, что ждать? Мне хотелось, чтобы все уже закончилось, хотя бы вчера, и двор был бы пустым, и машины бы уехали. Я думал о Кате, спустилась ли она в Турин, не арестуют ли ее в Турине. Я подумал, что нужно подойти туда, послушать, о чем говорят. Но опять подкатила тошнота. Было ясно, что мне нужно немедленно бежать в Турин, рискуя всем, предупредить ее. У меня оставалась неясная надежда, что она осталась там.
Во дворе все суетились. Я видел юбки, штатскую одежду, неразличимые лица. Все садились в машины. Из дома вышли солдаты, и они сели в машины. Я узнал старуху. «Подожгут дом?» — подумал я. Потом издалека до меня долетел шум удаляющихся двигателей.
Прошло время. Я не двигался. Снова все было прозрачным и спокойным. «Если схватили старуху, — подумал я, — схватили всех». Я вспомнил о Бельбо, который, свернувшись у моих ног, тяжело дышал. Я ему сказал: «Туда», — и подтолкнул ногой. Он, залаяв, подпрыгнул. Испугавшись, я спрятался за ствол дерева. Но Бельбо уже мчался, как заяц.
Я смотрел, как он трусит по дороге. Я смотрел, как он вбежал во двор. Я припомнил ту летнюю ночь, когда в «Фонтанах» пели и все еще только должно было произойти. С замиранием сердца я насторожил уши и высматривал, не осталось ли кого-нибудь там. Бельбо, замерев во дворе, начал возбужденно лаять на дверь. Вдали раздался нахальный крик петуха, с дороги, ведущей в Пино, послышался скрип обоза.
Во дворе все время было пусто. Потом я увидел, что Бельбо запрыгал и перестал лаять, он прыгал около кого-то, около мальчика, около Дино, вылезшего из-под ограды. Я видел, как они спустились на дорогу и вместе пошли по тропинке, по которой я столько раз ходил, возвращаясь домой. Несомненно, это был Дино. Я узнал красный шарф, который он носил поверх пальто, его порывистые шаги. Я бросился бежать по прелой листве и кустарникам, я то отодвигал мокрые ветки, то они стегали меня, я несся как сумасшедший: страх, восторг, тревога превратились в лихорадочный бег. В один из прогалов я еще раз увидел «Фонтаны», спокойный двор. Там никого не было.
Я встретился с Дино на середине склона. Он карабкался, засунув руки в карманы. Он остановился, раскрасневшись и задыхаясь. Но не показался мне испуганным. «Немцы, — сказал он мне. — Сегодня утром приехали на машине. Избили Нандо. Чуть не убили его…»
— Где мама?
Схватили и Кате. И даже старого Грегорио. Всех. Он и мама вышли, чтобы идти в Турин, они видели, как ехали немцы. Но не успели даже повернуться, как немцы, спрыгивая с машин, уже вбегали во двор. Выставив короткие ружья, они кричали. Мама задрожала. Нандо завтракал и не успел доесть. На столе до сих пор стоит миска.
— Они были в подвале?
Один немец схватил корзину с бутылками. Да, они избивали Нандо в подвале, слышны были крики. Они нашли ящики и ружья. Они кричали по-немецки. Ими командовал человечек в штатском, который говорил по-итальянски. Жена Нандо упала на землю. Ему мама приказала постараться спрятаться, потом прийти ко мне и обо всем рассказать. Но он хотел бы остаться с другими и тоже сесть в машину, он вышел, но немцы не разрешили ему забраться в кузов. Тогда мама так на него посмотрела, что он убежал в поле, и бабушка звала его, кричала. Все равно нужно было спрятаться.
— Тебя просили мне что-нибудь передать?
Дино ответил «нет» и вновь стал описывать то, что видел. Человек в штатском спросил, кто находился в комнатах наверху. Сколько людей по вечерам приходило в остерию. Потом он говорил с другими по-немецки.
Мы подошли к калитке. Дино сказал, что он уже поел и набил карманы яблоками. Всю дорогу я думал об усадьбах, скрытых в парках, и что ни в одной из них нельзя надежно спрятаться.
У дверей нас поджидала Эльвира. Она накинула пальто и ждала нас. Она была нахмуренная, нервная. Раскрасневшись, она бросилась мне навстречу и еле слышно пробормотала:
— Там немцы.
— Я уже знаю, — хотел ответить я, но то, как она схватила меня за руку и потащила в сторону, даже не обратив внимания на Дино, меня испугало. Она покраснела не из-за стыдливости, у нее были встревоженные глаза.
— Сюда приходили два немца, — задыхаясь, проговорила она, — они назвали ваше имя… Они вошли… видели вашу комнату…
Не просто подкатила тошнота, мне отказали ноги. Я что-то пробормотал, но и голос мне отказал.
— Час назад, — тихим охрипшим голосом сказала Эльвира, — я не знала, где вы… я не хотела, чтобы они тут ждали… На бумажке я написала название школы и улицы. Они отправились туда… Но они вернутся, вернутся…