— Вам действительно нравится эта служанка, инженер?
— Какая?
— Да ладно, инженер, чего уж там… Конча, разумеется, которая вам кажется козой. Да?..
Стефано остановился в неподвижном воздухе. Неожиданно он произнес: «Феноалтеа…»
— Не волнуйтесь, инженер, — пухлые пальцы пробежали по его руке и погладили ладонь. — Я хотел вас предупредить, что в том доме, где Конча прислуживает, она путается с доном Джаннино Каталано, а он не из тех мужчин, что могут поделиться женщиной. Особенно с вами, ведь вы не здешний.
В тот день в воде плескалась целая ватага ребятишек, двое из них шумно поднимали брызги у самой скалы. Стефано, сидя на песке, лениво на них поглядывал. Они, голые и темные, как морские моллюски, громко вопили на своем диалекте. За пеной прибоя все море казалось Стефано остекленевшим, пустынным пейзажем, перед которым все его чувства отступали, как тень под его коленями. Он закрыл глаза и перед ним пронеслось облачко от трубки Джаннино. Напряжение стало настолько болезненным, что Стефано поднялся, чтобы уйти. Какой-то мальчишка что-то ему крикнул. Не оборачиваясь, Стефано поднялся по берегу.
Он боялся, что этим вечером Элена придет к нему. Утром, проснувшись в своей кровати, он так страстно, так безумно ее желал, а теперь желание совсем пропало. Ему хотелось быть одному, забиться в угол. Перед ним, как в свистопляске вчерашнего дня, кружились смеющиеся, неясные, шумные, глупые лица других людей или же внимательные и враждебные, как в самом начале или же как час назад. От взглядов с подвохом, от вкрадчивых прикосновений пальцев у него по коже пробегали мурашки. Он чувствовал, что находится во власти других. Элены, которая обращалась к нему на «ты», и у нее было право порицать его взглядом; свою потаенную душу он глупо выставил напоказ в остерии, а тоску ночи вытащил на яркое солнце.
Стефано закрывал глаза, и его лицо каменело.
Он почти бежал вдоль насыпи. Мимо дома Кончи он прошел, не оборачиваясь. Когда он был уже далеко, и перед ним поднималось пустое небо, он понял, что за его спиной отвесно поднимается холм, и что он убегает.
Справа тянулось однообразное море. Он остановился, опустив голову, и мысль о том, что он испугался, успокоила его. Он тотчас понял всю нелепость происходящего, понял, что Гаетано все это наговорил из зависти, чтобы занять место Джаннино. У него так стало ясно в голове, что он спросил себя, отчего такая тоска, если он уже это понял, разговаривая с Гаетано. Ответ был только один и заставил его улыбнуться: невидимые стены, привычка к камере, которая возвела преграду всякому человеческому общению. И отсюда его ночные страхи.
Высоко, над холмом с белой вершиной, стояло облачко. Первое сентябрьское облачко. Он обрадовался ему, как приятной встрече. Возможно, погода переменится, возможно, пойдет дождь, и будет так приятно сидеть около двери, глядя на прохладный воздух, слушая, как затихает деревня. В одиночестве или с Джаннино с трубкой во рту. А, возможно, и без всякого Джаннино. Просто один, как у тюремного окна. Иногда — Элена, но никаких разговоров.
~~~
Элена много не говорила, но смотрела на Стефано, стараясь в улыбку вложить томление, которому ее возраст придавал нечто материнское. Стефано хотелось, чтобы она приходила утром и ложилась в его кровать, как жена, но чтобы уходила, как сон, то есть ни о чем не говоря, ничего не требуя. Легкая медлительность Элены, легкое сомнение, звучавшее в ее словах, просто ее присутствие заставляли его чувствовать неловкость и вину. В его запертой комнате проходили лаконичные беседы.
Как-то вечером, когда Элена только что вошла, Стефано, чтобы чуть подольше побыть одному и покурить во дворе, сказал ей, что, может быть, через час к нему придут. И испуганная, надувшаяся Элена собралась тотчас уйти; Стефано, лаская, удерживал ее, и вдруг за закрытыми ставнями послышались шаги и чье-то дыхание, кто-то окликнул Стефано.
— Капрал, — сказала Элена.
— Не думаю. Впрочем, пусть войдет, тут нет ничего плохого.
— Нет! — испуганно прошептала Элена.
— Кто там? — крикнул Стефано.
Это был Джаннино.
— Минуточку, — произнес Стефано.
— Не беспокойтесь, инженер. Завтра я иду на охоту. Пойдете со мной?
Когда Джаннино ушел, Стефано обернулся. Элена стояла между стеной и кроватью, и в резком свете у нее были потерянные глаза.
— Погаси свет, — пробормотала она.
— Он ушел…
— Погаси свет!
Стефано погасил свет и пошел к ней.
— Я уйду, — сказала Элена, — и больше никогда не вернусь.