Я вздохнула и покрепче прижалась к нему.
— Слушай, там внизу лежит куча подаренного мне хлама. Может, ты его посмотришь и отберёшь, что понравится? Хоть, конечно, дарёное не дарят, но я просто не представляю, куда мне всё это девать.
— Ладно, посмотрю. Я там вроде видел не то саблю, не то ятаган. Он будет неплохо смотреться на ковре в гостиной, как ты думаешь?
— Наверное. Заодно и ковёр подберёшь.
Когда за ним закрылась дверь, я глубоко вздохнула и мысленно вызвала Ричи Рена. Он находился много дальше, чем Шевалье, но контакт установился почти тотчас.
«Да, Повелительница?»
«Я по поводу покушения на Кристиана де Лиля. Вам нет нужды продолжать поиски».
«Но, Повелительница!..»
«Поверьте, так будет лучше всего. Всё прошло, всё обошлось, не нужно ворошить прошлое».
«Осмелюсь спросить, вы нашли того, кто это сделал?»
«Да, — поколебавшись, подтвердила я. — Предатель найден и наказан, и я считаю, что ни к чему предавать эту историю огласке. Будет лучше, если вы обо всём забудете».
От Рена шли волны недоверия и недоумения, но я уже разорвала контакт.
Неприятный осадок от сделанного открытия чувствовался ещё долго. К тому же весть, что Шевалье спешно покинул особняк, распространилась мгновенно. Каким-то непостижимым образом все прознали, что это было именно изгнание, а не просто отлучка по делам, так что вечером невозмутимая Эви сообщила мне, что мои вассалы гадают, было ли изгнание Симона окончательной отставкой или же это временная мера, а также что послужило её причиной. Иные из их предположений были неприятно близки к истине — кое-кто решил, что я недовольна тем, что Шевалье допустил гибель Криса, либо тем, что он недостаточно оперативно её расследует. Я отказалась от каких-либо комментариев в надежде, что слухи, не получая подтверждения, угаснут сами собой.
— А заступаться за него никто не пробует? — спросил Кристиан, когда Эви, взявшая на себя обязанность Симона сообщать мне новости, вышла.
— А кто будет за него заступаться? Насколько я понимаю, особой любовью он не пользуется. Уважением — да, но не любовью.
— Ну, хотя бы его сыновья.
— Нет, — я качнула головой. — Я никого из них с самого праздника не видела.
Мне и в самом деле не докучали. Особняк оказался не менее удобен для проживания, чем провансальская вилла, и я не торопилась туда возвращаться. Всё шло так же, как всегда, хотя мой распорядок дня изменился. Теперь я, хоть и ложилась, по своему обыкновению, много позже полуночи, вставала довольно рано, чтобы не потерять утренние, относительно прохладные часы, и досыпала своё во время сиесты, между ленчем и обедом. И ещё у меня стало больше свободного времени, ведь занятия с Симоном прекратились. Работа над кодексом также подходила к концу, теперь его просматривали вместе со своими юристами все Хозяева, готовясь внести свои предложения, прежде чем я поставлю под ним окончательную подпись. Даже среди кристиановых оборотней нашёлся кто-то, сведущий в юриспруденции, и сделал несколько замечаний. Единственным, кто вернул свой экземпляр без единой пометки, оказался Ведеман. То ли его и вправду всё устроило, то ли он решил лишний раз продемонстрировать свою лояльность. По поводу его вассалов я до сих пор испытывала сложные чувства. С одной стороны, я понятия не имела, что происходит в этом закрытом вампирьем сообществе, и какие порядки он там устанавливает, но чувствовала, что это не совсем правильно. Мало ли что им там взбредёт на ум! Но, с другой стороны, мне вовсе не хотелось лезть в его дела, и я испытывала к нему определённую благодарность за то, что он избавил меня от заботы об этих кровососах. С оборотнями было намного легче. Кристиану я доверяла, как никому, и он охотно делился со мной своими проблемами, как я делилась с ним своими. Число его вассалов продолжало расти, хоть и не так быстро, как у Ведемана, и ясно было, что со временем Кристиан может стать одним из самых сильных Хозяев.
Время, то ускорявшее, то замедлявшее свой ход, теперь неторопливо ползло, словно осоловев на жарком калифорнийском солнце. Лето было в самом разгаре, небо словно выцвело от жары, над дорогами кружилась пыль, оседая на зелени нашего сада и окружавших дом виноградников. Купол защиты над садом создавал в нём приятную прохладу, но стоило выйти за ограду, как тело мгновенно покрывалось потом, заставляя тут же выискивать любую тень, что, впрочем, не приносило особого облегчения. Я с сочувствием думала о тех, кто живёт в городах, среди прокалённых солнечными лучами бетона и асфальта. Почему-то отгонять зной было куда труднее, чем холод, и мне никак не удавалось найти золотую середину. Под действием холодящих заклятий я быстро начинала мерзнуть, а потому предпочитала не пользоваться ими вовсе. Из дома я рискнула выбраться только один раз. Гедон Гербе выполнил своё обещание и сводил нас с Кристианом в нью-йоркскую Метрополитен-Оперу. Я переместила нас из сада прямо к входной двери, под прикрытием отводящего глаза заклинания, и мы сразу же нырнули внутрь, даже не взглянув на фасад здания, впрочем, знакомого мне по фотографиям. После спектакля мы поужинали в симпатичном маленьком ресторане, обсуждая певшую в тот вечер Рене Флеминг. Вернее, говорил в основном Гербе, сравнивавший её с другими примадоннами — ведь он слышал вживую и Каллас, и Сазерленд, и Шварцкопф, не говоря уже о наших современницах — а мы с Крисом с интересом слушали.