Отец положил мне руку на плечо, и его прикосновение в один миг сняло и боль, и страх.
— Пошли! — сказал он и двинулся к двери.
— Жак! Только успокойся! Не делай глупостей! — кричала нам вслед мама вне себя от беспокойства.
По дороге, нервно всхлипывая, я добавил кое-какие подробности, и они подогрели отцовскую ярость.
— Он бил меня по щекам… Драл за волосы… Называл жиденком… Жульен так кричал… Ему было больно…
Папа шел быстро, широким шагом, я бегом едва поспевал за ним. Когда мы подошли к школе, Стервятник беседовал с другим воспитателем.
— Он? — уточнил отец.
Я кивнул.
Отец распахнул калитку с такой силой, что она шмякнулась о стену. Грохот металла раздался как гром среди привычного ребячьего шума, и все замолкли. Стервятник мгновенно все понял. С беспокойством взглянул на коллегу, понял, что от него помощи ждать нечего, и отступил на два шага назад.
— Убью!
Вот что проревел мой отец. И на всех повеяло ужасом. Он был сама ненависть. Руки, глаза, все тело налилось звериной силой. Он перестал быть человеком разумным, он был способен на убийство.
Широким шагом он подошел к обидчику. Я бежал за ним, ловя на себе восхищенные, удивленные, испуганные взгляды ребят, которые расступались перед нами и потом застывали толпой.
Воспитатель открыл было рот:
— Подождите! Я сейчас объясню…
— Nardine Babek! Ты сейчас свою кровь пить будешь, — ледяным тоном сообщил отец, и от спокойного его тона стало еще страшнее.
— Поговорим разумно, — попытался вмешаться второй воспитатель.
Отец молча отстранил его.
Стервятник допятился уже из-под арки до двора. Еще пять минут назад он был силачом, который оскорблял, унижал, пускал в ход кулаки. Теперь он стал мальчишкой, перепуганным жутким монстром.
Когда папа навис над ним, он только смешно дернулся. Сделал попытку защититься и одновременно сбежать. Защищаться помешала трусость.
— Ты вот так бил моих сыновей? — спросил отец и отвесил обидчику монументальную оплеуху, от которой тот вписался в стену. — Значит, ты бьешь детей? А я с тобой на равных! Давай, защищайся! Бей меня!
Но Стервятник загораживался руками, испуганно глядя на отца.
— Да ты не мужик, а куча дерьма!
Я глазам своим не верил. Все, что происходило сейчас, было выше моего понимания. Папа бил воспитателя. Папа ругался плохими словами. И все остальные ребята были в такой же растерянности.
— Значит, мне ты боишься наподдать, а детишек бил?! Бил моих детей, подлая сволочь!
А Стервятник-то собирался сбежать.
Папа схватил и повернул к себе воспитателя, словно тот был костюмом на вешалке в нашей прачечной.
Стервятник изо всех сил дернулся, вырвался и припустил. Отец ринулся было за ним, но страх бегает быстрее гнева — воспитатель уже выскочил за ворота.
Отец обратился ко второму:
— Где мой сын?
— Он… он… У директора, — ответил тот, отступая.
Отец кивнул мне, и я его повел. Мне казалось, что мы с ним отряд мстителей, призванный наказать злодеев. У меня, конечно, роль была поскромнее, но отряд есть отряд, и дело не в личной доблести. Главное — восстановить справедливость.
Перед дверью кабинета я остановился. Отец шагнул вперед и широко распахнул дверь.
Жюльен стоял к стене носом, и тут же повернул к нам голову. Волосы торчком, весь зареванный, с красными щеками. Увидев папу, он замер от удивления и даже перестал плакать. Мне хотелось броситься к нему, обнять, крикнуть, что мы его освободили, рассказать, что мучитель получил по заслугам.
— Как это понимать? — осведомился месье Лапорт ледяным тоном.
— Что тут делает мой сын? — грозно спросил отец.
— Я не позволю вам, месье…
— Не позволите?! Вы не позволите мне?! — Искреннее изумление отца было продиктовано его гневом. — Вы, который позволяете своим воспитателям бить моих детей?! Называть их жидами?!
— О чем это вы? — повысил голос любитель драть за уши, стараясь остаться на высоте положения. — В любом случае я не потерплю, чтобы в мой кабинет врывались и разговаривали со мной в таком тоне!
— Ах, вы не потерпите? — задохнулся отец.
Он сделал шаг, наклонился, схватил директора за воротник и с удивительной легкостью поставил его на ноги. Потом левой рукой подтолкнул меня и поставил перед директором.
— Полюбуйтесь, что ваш воспитатель сделал с моими мальчиками! Он их бил, называл жидами, а вам хоть бы что! Вы их еще и наказываете!
Отец притянул к себе Лапорта, как только что притянул Стервятника, и сказал четко, твердо, весомо: