Питер: Уит, я беспокоюсь о твоём здоровье. Если ты не ответишь на мой звонок, мне придётся вызвать скорую помощь.
Уитни: В этом нет необходимости. Я в порядке. Мне просто нужно немного времени порознь. Мне нужно подумать о некоторых вещах.
Питер: Каких вещах?
Уитни: Я позвоню тебе, когда смогу.
Я чертовски запутался. Я думал, что дела идут хорошо. Я знаю, что наши отношения развивались быстро, но мы оба, казалось, были на одной волне. Я хожу по кухне, ломая голову, пытаясь понять, что происходит у неё в голове.
Всё должно происходить не так. У нас было несколько мелких разногласий, но мы всегда решали их в очень короткие сроки. Я пытаюсь позвонить ей ещё раз, но получаю сообщение, что она не принимает звонки с моего номера.
Какого хрена?!?! Я ударяю по бутылке с водой, стоящей на кухонной стойке, и швыряю её через всю комнату, заставляя Деметру броситься вверх по лестнице в поисках укрытия. Никогда ещё женщина не влияла на меня так. У меня нет плохого характера, и я не могу припомнить, чтобы когда-либо бросал что-то в гневе. Мне нужно взять себя в руки и просто дать Уитни немного времени, как она просила. Мне нужно помнить, что это стрессовый период, и пусть она справляется со всем по-своему. Но откуда, чёрт возьми, это взялось? Что вызвало у неё потребность отступить?
Я бросаюсь в безумную деятельность, пытаясь отвлечься от Уитни. Я направляюсь в спортзал, чтобы выпустить часть этого пара. Я погружаюсь в свою работу. Я совершаю поездки, чтобы лично встретиться с некоторыми из моих региональных менеджеров, и мы делаем обходы, чтобы убедиться, что никто не чувствует себя обязанным работать в небезопасной среде.
Я занимаюсь проблемами перепроизводства на молочных фермах и ранчо и заставляю их отправлять излишки в организации продовольственных банков. Я бы отправил образцы новых вкусов коктейля своей маркетинговой команде, но не думаю, что это правильно делать без Уитни.
Чёрт возьми, всё это не имеет значения без неё. Если бы она была здесь, то придумала бы гораздо более добрый и креативный способ использовать лишнее молоко, сыр и булочки для гамбургеров. Она делала всё хорошо и вызывала у меня улыбку своим нахальным поведением и дразнящим смехом.
Я провожу часы в библиотеке, пытаясь избавиться от чувства пустоты и потери. Я каждый день проверяю её телефон, разблокировала ли она мой номер, и чувствую себя неудачником, когда понимаю, что это не так.
Весь персонал моего здания спрашивал об Уитни, и я говорю им, что она скоро вернётся. Но я не уверен, что это правда. Я чувствую себя беспомощным, отчаянным и, честно говоря, в этот момент я лгу. Я не знаю, что происходит, и смешно притворяться, что знаю. Может, мне просто ворваться в её квартиру и выломать дверь. Да, это звучит неплохо.
Внезапно раздаётся звонок лифта. Ах да, Джордж и Сара пришли. Сара просила у папы котёнка с той ночи, когда мы провели фокус-группу, когда ей пришлось играть с Аполлоном и Деметрой. Когда они выходят из лифта, неуклюжая девочка прижимает к себе маленького чёрного котёнка.
— Кто у тебя здесь, Сара? — спрашиваю я, поглаживая шелковистую шерсть на его маленькой головке одним пальцем. Он мурлычет, а затем хватает меня своими крошечными игольчатыми когтями.
Деметра подозрительно смотрит на котёнка и шипит на него.
— Ну, я разрывалась между тем, назвать её Персефоной в честь дочери Деметры или Артемидой, близнецом Аполлона. Но учитывая, что Деметра, похоже, не в восторге, я не назову этот комочек меха в честь дочери богини. Похоже, это будет Артемида. — Затем она оглядывается вокруг, её глаза ищут. — Где Уитни? Я хочу показать своего котёнка.
— Её здесь нет, Сара.
Подросток выглядит растерянной.
— Почему нет? Когда она вернётся?
— Сара, это тебя не касается, — упрекает её отец.
— Но папа, я люблю Уитни. Она действительно особенный человек.
Слова Сары поразили меня, как удар под дых. Я тоже люблю Уитни, и, может быть, если бы я сказал эти слова, она бы не вычеркнула меня из своей жизни. Я собираюсь сделать это правильно. Внезапно я понял, что должен сделать, и моя миссия не терпит отлагательств.
— Джордж, я знаю, что ты сейчас не на работе, но, ребята, не могли бы вы подбросить меня к Уитни? Мне нужно увидеть её. Сара права. Она особенный человек, и я люблю её. Важно, чтобы я сказал ей об этом.
— Пришло время тебе это признать, — усмехается подросток.
— Она права, — смеётся Джордж, и мы направляемся к лифту. На моём лице улыбка, но внутри моё сердце бешено колотится. Мне нужно увидеть Уитни. Вопрос в том, захочет ли она меня видеть?
Глава 20
Уитни
Я не лгала Питеру, сказав ему, что больна. Меня рвало почти каждое утро с тех пор, как мои родители приезжали в гости. У меня болит голова, меня постоянно тошнит. Не говоря уже о том, что за последние пару недель я почти не ела, и каждый раз, когда я это делаю, еда просто возвращается обратно.
Опять же, я предполагаю, что это похоже на депрессию. Всё, чего я хочу, это спать. У меня включён Нетфликс, но я понятия не имею, что я на самом деле смотрела потому что, то появляюсь, то исчезаю из полусознательного состояния сознания. У меня хватило сил принять душ всего несколько раз, и я уверена, что от меня ужасно пахнет. Сегодня утром, увидев своё бледное отражение в зеркале, вдруг подняло свою уродливую голову щемящее подозрение.
Мы с Питером занимались любовью каждый день, иногда даже несколько раз в день, и мы не были так осторожны, как должны были. Мы использовали защиту, но иногда всё накалялось так быстро, что мы несколько раз оступались. Что, если тошнота и усталость вызваны другой жизнью, растущей во мне?
Теперь пришло время узнать. Дрожащими пальцами достаю розовую коробочку из бумажного пакета. Я прочитала инструкцию на коробке, и это так же просто, как утверждает реклама. Просто пописай на палочку и подожди. Делаю всё по инструкции и жду положенное время. Мои нервы напряжены, а сердце колотится. Не говоря уже о том, что у меня болит голова.
Когда приходит время, я беру пластиковый индикатор и вижу результат: беременна. У меня будет ребёнок от Питера.
Кровь приливает к моей голове, когда я хватаюсь за стойку в ванной, пытаясь смириться с этим новым знанием. Ребёнок! Ребёнок, рождённый моей любовью к Питеру и страстью, которую мы испытывали вместе. Внезапно я знаю, чего хочу. Я хочу этого ребёнка. Я хочу научить её или его печь. Я хочу пойти в Центральный парк и зоопарк Бронкса с коляской. Не знаю, что я скажу Питеру, но этот ребёнок будет любим, несмотря ни на что.
Внезапно в мою дверь стучат, и я не могу представить, кто это может быть. Я не шумела и не ожидаю никаких поставок.
— Не та дверь, — кричу я, полагая, что посетитель ищет одного из моих соседей. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы созерцать это чудо, даже если оно страшное и подавляющее.
— Уитни, открой чёртову дверь! — гремит глубокий голос.
Я замираю. О, чёрт, это Питер. Я так не готова встретиться с ним лицом к лицу.
— Уитни, если речь идёт о пекарне, я дам тебе сто тысяч долларов, чтобы она оставалась на плаву. Впусти меня. Я просто хочу поговорить с тобой, — зовёт он.
Я слышу, как в коридоре распахивается дверь.