Бентон взял с подноса белый керамический кофейник.
— Молоко? Сахар? Кофе только что сварен. Терпеть не могу растворимый.
Чувствуя себя по меньшей мере принцессой, Селест сказала, какой любит кофе — горячий и крепкий. Принимая чашку из рук Бентона, она натянула простыню еще выше.
Бентон устроился на краю постели.
— Что мы скрываем? — Зацепив простыню пальцем, он потянул ее на себя.
Дыхание Селест участилось, но она не сделала попытки вернуть свой покров.
— Сегодня утром ты просто сияешь. — Он наклонился и с нежностью поцеловал ее.
Когда Бентон отстранился, Селест захотелось притянуть его обратно. Эмоции, которые он вызывал у нее, делали слова излишними. Ей вдруг показалось, что она всегда знала его и что после долгого отсутствия просто вернулась домой.
Стряхнув наваждение, Селест кивнула на поднос:
— А что там еще?
— Английские кексы. Выбирай — с джемом, с медом, с арахисовой, пастой.
Она рассмеялась.
— О, ты меня балуешь!
Бентон с улыбкой подмигнул ей.
— Исключительно в корыстных интересах. Не забывай, что мы будем завтракать в спальне.
— Ты не боишься крошек?
— Думаю, я переживу легкий беспорядок в своей постели.
Он принес со стола поднос и поставил его рядом с ней. Селест положила масла на свой кекс, налила в углубление меда и вонзила зубы в сладкую сдобу. Никогда в жизни она не завтракала с таким аппетитом.
Бен съел только половину своего кекса.
— Я мог бы съесть больше, но думаю, нам лучше пойти прогуляться и найти какое-нибудь местечко для ленча. Сейчас уже около одиннадцати.
Селест чуть не поперхнулась.
— Одиннадцать!
Она была так увлечена разговором, что даже не удосужилась взглянуть на часы.
— Я немного поплавал, покачал штангу, поработал. — Его улыбка стала шире. — Ты так сладко спала, что мне жалко было тебя будить.
— К этому времени я обычно успеваю переделать кучу дел.
— Это была необыкновенная ночь.
Селест почувствовала новый всплеск возбуждения. Необыкновенная — это точно. Бентон провел пальцем по ее щеке.
— Я бы сбросил с себя одежду и нырнул в постель, но ты, наверное, уже устала от меня…
Боже, нет! Селест закусила губу. Она не должна проявлять чрезмерную готовность после того, как вчера с такой легкостью упала в его постель.
— Мне нужно принять душ. — И чуть не добавила: «После этого я твоя».
Сегодня утром она была влюблена в него еще больше, чем накануне. Селест поняла, что не хочет расставаться с Бентоном, да и он, судя по всему, не торопится с ней распрощаться. Но если прошедшая ночь стала для него лишь очередным маленьким приключением, ей лучше узнать об этом сейчас.
— В ванной есть чистое полотенце, — сказал он, делая последний глоток и ставя чашку на поднос. — Боюсь только, что не смогу предложить тебе что-либо из одежды.
Селест просияла. Это лучше, чем иметь полный гардероб одежды, оставшейся от прежних любовниц.
Через полчаса она чувствовала себя посвежевшей и похорошевшей, а еще через десять минут они с Беном рука об руку шли по улице. Прохожие улыбались им.
Они нашли турецкое кафе, откуда доносился аромат свежеиспеченного хлеба, жареной говядины и хумуса. Бен говорил без умолку. Он рассказал ей историю о том, как однажды оделся Санта-Клаусом, чтобы порадовать детей своего друга. В результате его импровизированное представление на лужайке перед домом привлекло внимание не только всех детей с этой улицы, но и всех соседских собак. Селест хохотала так, что у нее заболел живот.
После ленча они гуляли по городу, разглядывая витрины. Возле одной из них Бен остановился. Черными и золотыми буквами на вывеске было написано: «Магические шары». Он указал подбородком на прозрачный шар на нижней полке:
— У тебя такой же?
Селест опустила глаза и рассмеялась.
— Мой волшебный шар?
Стеклянный шар был полупрозрачным. В его глубине вспыхивали и тут же гасли разноцветные искры. Он был чем-то похож на ее будущее, такое же туманное, но расцвеченное яркими вспышками любовных переживаний.
— Он выглядит прямо как настоящий.
Бен с шумом втянул воздух в легкие.
— Извини, но я не верю в подобные штучки.
— Хочешь сказать, что не веришь в магическую силу предсказаний? — с улыбкой произнесла Селест.
— Не верю. Правду и вымысел и в реальной жизни отличить подчас очень тяжело.
— Как тебе кажется, там есть вообще что-нибудь настоящее?
Он пожал плечами.
— Думаю, что не все цыганские штучки обман.
Селест рассеянно кивнула. Бен мог бы попросить ее о новой встрече, но этого не случилось. Он мог бы пригласить ее в кино на следующей неделе. Или к себе в гости на выходные. Но нет. Он упорно хранил молчание. Хочет ли он продолжить их отношения?
Хотя… времена изменились. Женщины теперь сами делают предложения мужчинам. Женщины занимают ведущие позиции и в бизнесе и в политике. То, что ты носишь платье, вовсе не делает тебя изнеженным цветком. Ей нужно знать ответ на свой вопрос прямо сейчас. Если его ответ будет «нет» или «потом будет видно», она с этим справится.
— Я думала, мы говорим не о волшебном шаре, — сказала она.
Его брови нахмурились.
— Тогда о чем же?
— Я хочу знать, насколько реально то, что происходит между нами.
Он не колебался ни секунды:
— То, что у нас было прошлой ночью, реально на все сто.
— А сегодня?
— Если ты спрашиваешь, захочу ли я видеть тебя снова, то мой ответ — «да». Но если ты хочешь знать… настроен ли я на что-то более серьезное… — Он сделал паузу, потом тряхнул головой. — Это все равно ничего не меняет.
Она получила исчерпывающий ответ. Он хотел увидеться с ней снова, и это было приятно. Но что дальше? Ему нравилось быть с ней, спать с ней, но если она стремится к чему-то большему, то ее ждет скорое разочарование.
Селест сделала над собой усилие и слабо улыбнулась.
— Понимаю. — Это было все, что она могла сказать.
Бентон вздохнул.
— Послушай, я думаю, что должен объяснить…
Она подняла руку. С нее хватит.
— Я принимаю твои правила игры. Мы можем иногда видеться друг с другом, шутить, играть в восьмерку…
Они продолжат общаться исключительно как друзья. Было бы гораздо больнее насладиться еще несколькими свиданиями, а потом узнать, что они были лишь приятными эпизодами. Теперь она была уверена, что Бен нравится ей гораздо больше, чем просто партнер в постели.
Он потер пальцами висок.
— Я пока не готов сделать окончательный выбор.
Она заставила себя рассмеяться.
— А почему ты уверен, что когда-нибудь будешь готов?
— Я не хочу никого обманывать. Не хочу, чтобы меня считали тем, кем я не являюсь на самом деле. — Его губы сжались в тонкую линию. — Длительные отношения обычно идут рука об руку с детьми.
Разве она говорила что-нибудь о детях? Конечно, как и все нормальные женщины, она когда-нибудь хотела бы иметь детей, одного или двух. Но пока ее это не привлекало. Было много другого, что ей хотелось бы сделать.
— Я не стремлюсь забеременеть, Бен.
Он понизил голос:
— Разумно. Не стоит рожать ребенка, пока будущее его родителей не определено. А что будет завтра, никто из нас не знает.
Селест тряхнула головой. Разговор получился не из легких.
Она знала, что не надо было бы это говорить, но ее беспокойство и боль вырвались наружу:
— Ты никогда не сможешь забыть о своем детстве у приемных родителей, да?
Его улыбка была похожа на гримасу отчаяния.
— Не хотелось бы, чтобы это прозвучало грубо, но тебе определенно стоило бы там побывать.
Селест ничего не ответила. Она понимала, что детские воспоминания Бентона сводились к чувству одиночества и отверженности. Отец, которого Бен никогда не знал, оставил его. Но стоит ли позволять обиде доминировать над большей частью своей жизни? Было очевидно, что если он не сделает ничего, чтобы измениться, то закончит свои дни в одиночестве.