– Ты работаешь на железной дороге?
– Да, сэр.
– Ну, будь осторожнее в следующий раз.
Жан-Люк кивнул и повернулся к медсестре. Он понял, что та собирается уходить, но ее присутствие успокаивало его. Она хотя бы была француженкой.
– Сколько я пробуду здесь, сестра? – Он попытался улыбнуться, но было слишком больно.
– Я не знаю. Вам нужно спросить это у доктора.
И она ушла, оставив его наедине с бошем.
Глава 11
Шарлотта
Париж, 4 апреля 1944 года
Как будто мне не хватало комендантского часа, установленного бошами, и мои родители установили свой. Я должна была возвращаться домой к восьми, хотя в свои восемнадцать лет я мечтала выходить вечерами в кафе или на танцы на один из секретных балов, о которых все взволнованно шептались. Я могла развлекаться только по пятничным вечерам, когда мне разрешали пригласить парочку друзей. Мама позволяла нам собираться в библиотеке, она была намного уютнее гостиной, в которой стояли жесткие кушетки эпохи Людовика Шестнадцатого. В библиотеке же была мебель, привезенная из нашего загородного дома, – из потертой мягкой кожи. Нам нравилось развалиться в ней и притворяться, что мы курим и что мы такие декаденты, когда на самом деле мы всего лишь жевали твердые лакричные палочки и пили чай, который мама заказала из Англии еще до войны.
– Ты знаешь, что Марк уехал? – Агнес облизывала свою лакричную палочку, искоса поглядывая на меня.
– Но он ведь католик! – Мое сердце забилось чаще. Они не могли его забрать.
– Нет, глупенькая. Он присоединился к Маки.
– Нет!
– Он что, не приходил попрощаться с тобой?
Мне нравился Марк, и Агнес знала это. Я покачала головой. Они обе смотрели на меня с жалостью.
– Не переживай, – сказала Матильда, – он ни с кем не попрощался. Мы узнали это только благодаря тому, что его мама встретила мою маму в очереди за пайком. Она очень расстроена, конечно. Боши убьют его, если найдут.
Я не понимала, как она может говорить о таких вещах таким будничным тоном.
– Ну, он хотя бы что-то делает. – Я замолчала, собираясь с мыслями. – Разве вам не хочется что-нибудь сделать?
Я переводила взгляд с одной на другую, но они смотрели на меня с каменными лицами
– Это слишком опасно, – наконец выдавила Агнес. – Я не стану бежать в горы, чтобы присоединиться к Маки. Они живут как дикари, спят на улице. Можете себе представить?
– Но они хотя бы пытаются, не так ли? Они делают все что могут. – Мне хотелось защитить их.
– Думаю, они очень храбрые, – добавила Матильда. – Я бы так не смогла. От меня не было бы никакой пользы – я бы сдала все их секреты за секунду, если бы меня арестовали.
Она поежилась.
– Боши творят с ними ужасные вещи, если им удается их поймать.
– Представь, что тебе пришлось бы нести секретное послание. Я бы с ума сошла от нервов, – тихо произнесла Агнес.
Я выдохнула.
– Я тоже. Но если хотите знать, я бы попробовала.
– От Жака никаких новостей? – вдруг спросила Агнес, меняя тему разговора.
Жак исчез однажды ночью в прошлом месяце. До этого его исключили из Сорбонны за еврейские корни, и Матильда передавала ему записки от других студентов, но в последний раз, когда они должны были встретиться, он не пришел. Потом мы узнали, что его поймали и отправили в Дранси.
– Жаль, что я не позвала его пожить у нас. – Голос Матильды звучал подавленно.
– Это было бы слишком опасно. – Агнес наклонилась к Матильде и тронула ее за локоть. – Если бы они нашли его у тебя дома, они бы забрали тебя и твою семью.
– Я надеюсь, что мы сможем быть друзьями, когда он вернется. – Голос Матильды сорвался, и я почувствовала ее боль.
Сколько раз мы стояли и смотрели, как наших соседей увозят черт знает куда. Мы все ощущали себя в какой-то мере соучастниками, хотя мы никогда не говорили об этом вслух. В конце концов, что мы могли сделать?
– Вы слышали историю про мужчину, который пристрелил нациста в универмаге «Принтемс»? – Агнес снова сменила тему разговора.
Казалось, что ей всегда удается узнать обо всем раньше других. Помогал тот факт, что она работала в булочной; люди всегда разговаривали, пока по два часа стояли в очереди за хлебом. Мы смотрели на нее, ожидая продолжения.
– Ага, средь бела дня, на нижнем этаже, где они продают сумки.
Она помолчала, чтобы мы успели переварить сказанное.
– Он знал, что его арестуют и казнят, но все равно сделал это, – она сделала паузу, – разве это не храбро?
– Но нацисты в отместку расстреляли французских заключенных, – сказала Матильда. – Думаешь, это того стоило?