– Ого, спасибо!
Наблюдая за тем, как они уплетают печенье, я успокаиваюсь.
– Мама, это самое вкусное печенье из всех.
В уголках рта у него крошки. Джимми согласно кивает, он положил в рот так много печенья, что не может говорить.
– Хочешь, приготовлю такое для всего класса? – предлагаю я.
– Ну уж нет, только для нас. – Сэм смотрит на меня жадным взглядом.
Мне хочется потянуться и прижать его к себе, сказать, что ему не о чем волноваться. Что моя любовь к нему глубже океана и что она будет длиться целую вечность. Вместо этого я начинаю готовить ужин: натираю цедру лимонов, выдавливаю из них сок, смешиваю сок с цедрой. Я нарезаю куриные грудки, потом вымачиваю их в маринаде. Я не следую какому-то определенному рецепту, просто мама всегда так готовила курицу для воскресного обеда еще до войны.
Глава 3
Жан-Люк
Санта-Круз, 24 июня 1953 года
Они останавливаются перед зданием муниципалитета. Джексон выключает двигатель и с минуту сидит неподвижно, рассматривая Жан-Люка в зеркале заднего вида. Затем двое мужчин выходят с передних мест и ждут, пока выйдет Жан-Люк. Но он совсем не торопится, даже испытывает искушение дождаться, пока один из них откроет ему дверь. Это бы позволило взглянуть на происходящее под другим углом. Детали имеют значение. Брэдли раздраженно стучит по стеклу костяшками пальцев. Резкий звук заставляет внутренности Жан-Люка сжиматься от страха. Почему он так боится? Это совершенно нелогично, он не сделал ничего плохого. Он наклоняется, дергает дверную ручку и выходит из машины в лучи утреннего солнца.
Они молча поднимаются по ступенькам, входят в здание через большие двойные двери.
Еще рано, и поэтому вокруг них нет ни души. Они ведут его вниз по лестнице по тускло освещенному коридору и заводят в комнату без окон. Брэдли щелкает выключателем, флуоресцентная лампа жужжит и мигает, прежде чем наполнить комнату ярким белым светом. Огнеупорный стол и три пластиковых стула на металлических ножках – единственные предметы в комнате.
– Это может занять какое-то время.
Брэдли достает из нагрудного кармана смятую пачку сигарет и стучит ей по столу.
– Присаживайтесь.
Он предлагает открытую пачку Джексону. Они закуривают и смотрят на Жан-Люка.
Жан-Люк садится, скрестив руки на груди, но, спохватившись, выпрямляет их и пытается улыбнуться. Он хочет дать им понять, что готов сотрудничать и готов рассказать все, что они хотят знать.
Мужчины стоят, их лица не выражают никаких эмоций. Жирная кожа Брэдли блестит в свете флуоресцентной лампы, лоснящиеся красные оспины теперь особенно видны. Он затягивается, наполняя легкие сигаретным дымом, а затем медленно выдыхает, и на секунду в комнате повисает густой туман.
– Мистер Боу-Чэмпс, откуда у вас этот шрам на лице? Довольно необычный.
Жан-Люк напоминает себе, что в таких ситуациях лучше не нарываться. Податливость – лучшая тактика, он не должен выглядеть так, будто защищается. Не спорь. Оставайся спокойным. Он чувствует, как струйка пота стекает по ребрам.
– Я получил его во время войны, – бормочет он.
Брэдли смотрит на Джексона, приподнимая бровь.
– Где? – спрашивает Джексон.
Жан-Люк колеблется, пытаясь понять, может ли он рассказать историю, которую использовал все это время, ту, где его ранило осколком во время бомбардировки Парижа. Но интуиция подсказывает ему, что ложь сейчас не поможет.
Брэдли наклоняется вперед и пристально смотрит ему в глаза.
– Что вы делали во время войны?
Жан-Люк смотрит прямо на него.
– Я работал в Бобиньи – на железной дороге.
Брэдли приподнимает густую бровь.
– Дранси?
Жан-Люк кивает.
– Концлагерь в Дранси?
Он снова кивает. Он чувствует себя загнанным в угол, будто его заставляют соглашаться с чем-то, что не отражает всю историю целиком.
– Откуда тысячи евреев были отправлены на смерть в Аушвиц?
– Я просто работал на железнодорожных путях.
Жан-Люк удерживает зрительный контакт, он не хочет быть первым, кто отведет взгляд.
– Чтобы поезда уходили по расписанию.
– Я просто выполнял свою работу.
Лицо Брэдли становится еще ярче и краснее.
– Просто выполняли свою работу? Это мы уже слышали. Но ведь вы были там, не так ли? Вы помогали им, пособничали?
– Нет!
– Дранси был транзитным лагерем, так ведь? И вы помогали им перевозить евреев в Аушвиц.
– Нет! Я хотел остановить их! Даже пытался вывести рельсы из строя. И попал в больницу из-за этого.
– Неужели? – произносит Брэдли с насмешкой.
– Это правда, клянусь.
Глава 4