***
– Зиночка, ты только посмотри, какая радуга.
– Да, родной.
Ей не хочется открывать глаза, но ведь он так ждет этого. И она открывает, смотрит, даже улыбается… пусть он не беспокоится за нее: она сильная, она сможет…
3
Жаркий ветер несет в комнату сладкий аромат. Еще один летний день жизни. Зина так любит лето…
– Чувствуешь, Зиночка? Медом пахнет. Наверное, акация зацвела. Мне кажется, я отсюда вижу ее белые гроздья.
– Ты фантазер, Ипполит, – на нашей улице растет желтая акация, и то – далековато.
– Все равно… Мы с тобой счастливые, правда? Сначала ждали, когда сирень зацветет, потом черемуха, акация. Если повезет, еще и цветения липы дождемся.
Не важно, говорят они словами или взглядами. Главное – понимают друг друга.
– Да, родной, конечно…
Праздникам так никогда не радовались, как этой весной – ароматам цветущих кустов и деревьев. Впрочем, много ли их было, этих праздников? И были ли вообще?
Разве что, когда изредка ходили на концерты приезжих оперных знаменитостей в филармонию. Ирина Архипова, молоденькая Леночка Образцова…
Зиночке казалось: это поет Нора. После концертов Зина плакала, стараясь скрыть слезы, а он прижимал ее к себе, уговаривал: «Мы просто ничего не знаем, Нора жива, я верю. Ты же знаешь: она не может написать нам».
Верил ли он действительно в это…
Глаза закрываются. Опять накатывает боль. Нет-нет, нельзя раскисать. Жужжат пчелы. Как тогда, когда они с Норой покупали арбуз…
***
Утром в музыкальном училище на Большой Садовой в списке поступивших они несколько раз, для большей верности, нашли Элеонору Попову, а на обратном пути заглянули на Старый базар – отметить событие.
Менялись названия улиц, строились новые здания, старые обретали новых хозяев и получали новый статус, но рынок оставался все тем же: суетливо-говорливым и беспредельно разноцветным.
Возле блестящей зеленью горы арбузов их с Норой оттеснил от прилавка какой-то белобрысый молодой человек в очках, словно эти арбузы были единственными на рынке. Долго перебирал арбуз за арбузом: сжимал в руках, рассматривал хвостики, попки, в конце концов пробормотал: «Не то» и повернулся уходить. Продавец, закопчённый солнцем до черноты, рассердился:
– Как «не то»? Какое тебе «то» нужно? Смотри! – и швырнул арбуз на землю.
Лучшую рекламу товару не придумать. Сладкий даже на вид ярко-алый сок растекся по асфальту, от сахарной мякоти с редкими черными косточками – не оторвать глаз. На пиршество тут же с жужжанием накинулись пчелы, не минуя и незадачливого покупателя, забрызганного соком, а продавец, давший выход взрывному темпераменту, спокойно и нравоучительно продолжил:
– Выбираешь – твое право, но выбор надо уметь делать. И отвечать за него.
Огромный арбуз с большим желтым пятном на боку не поместился в авоську. Кажется, он до сих пор помнит, как прижимал к груди это полосатое чудо, пахнущее нагретой на солнце травой, как визжал от восторга трехлетний Руслан, как смешно вымазались все арбузным соком: и Русланчик, и он сам, и Нора, которую он называл Бельчонком за раскосые глаза, пышные светло-каштановые волосы и любовь ко всякого рода орешкам.
Хороший был день. А когда Руслан неожиданно заснул прямо на полу кухни, устав от радости, Нора тихонько спросила:
– Пап, почему у нас дома есть фотографии твоих родителей, а маминых – нет?
И вся радость оборвалась.
– Ты у мамы спрашивала?
– Да. Она сказала: «Не буди лихо» …
– Тогда и я тебе скажу то же самое. Ты уже не маленькая, слышишь, как ночью по улицам грохочут воронки. Никто не знает, куда они завернут сегодня или завтра.
– Но разве мы в чем-то виноваты?
– Нет, Бельчонок. Только иногда это бывает неважно.
Она стояла напротив него в коротеньком синем сарафанчике с красными маками, терла ушибленную коленку и, упрямо наклонив голову, спрашивала:
– А ты знал моего… ну, настоящего отца?
– Нет, Бельчонок. Я думаю, он был хорошим человеком, мама не могла выбрать другого, но каждый из нас сделал свой выбор.
– Это вы сделали свой выбор, а я?
Тогда он только вздохнул и обнял ее. И она улыбнулась в ответ, шепнула:
– Не сердись.
Словно он мог сердиться на двух своих самых любимых женщин.
***
Как ясно все помнится. И арбуз этот, и сарафанчик Норы.
В третьем классе Руслан пришел из школы в форме с оторванным рукавом, разбитой в кровь бровью и огромным синяком под глазом.
– Пап, я с Димкой из четвертого класса дрался. Он сказал, что наша Нора… Я не буду повторять это слово, он очень нехорошо сказал. Вот я и подрался.