— Нет, — призналась та.
— Ну, это совсем плохо, — махнул рукой Хьорлейфур. — Вы сами так захотели? Простите за откровенность, но бездетная женщина продуктивного возраста не имеет для человечества никакой ценности. Это ноль.
— Зато мы работаем, — оправдывалась Ребекка, — пока остальные рожают.
— Работать мы и сами умеем, — возразил Арнарсон, — хотя и производить детей — тоже. Но ведь вы могли бы еще родить, если правильно подобрать мужчину, — продолжал он. — Или вы из тех, кто озабочен карьерой?
— Если правильно подобрать мужчину… — многозначительно повторила Анна-Мария и улыбнулась Ребекке. «Оставь, пожалуйста», — взглядом отвечала та.
— Только не больше чем по одному за раз! — наставлял Хьорлейфур Арнарсон, не сводя глаз с девушки. — Входите!
«Входите, и начнем прямо сейчас, так?» — подумала Ребекка и посмотрела на Анну-Марию.
— Но мы хотели всего лишь… — начала инспектор Мелла.
Однако Хьорлейфур уже вошел в дом, и полицейским ничего не оставалось, как последовать за ним.
На кухне хозяин переложил способствующие фертильности яйца в стоявшую на столе картонную коробку и чернильной ручкой надписал на каждом дату. Анна-Мария огляделась. От увиденного она испытала легкий шок, и в то же время у нее поднялось настроение.
Кругом царила невообразимая грязь. По сравнению с этим помещением кухня Анны-Марии выглядела просто картинкой из журнала по дизайну. Возле дровяной печи валялись груды мелкого мусора. Посредине комнаты лежал пробковый коврик, цвет которого не представлялось возможным определить под слоем пыли. Однако тряпичная подстилка под столом имела, по-видимому, тот же зелено-коричневый оттенок, что и пол вокруг. Скатерть на столе стала жесткой от грязи. Пейзаж за окнами без занавесок все же просматривался, поскольку стекла местами были аккуратно протерты тряпкой, при том, что между рамами хозяин прибил деревянные полки, заставленные консервными банками с рассадой. Дорогу Анне-Марии преградило старое цинковое корыто для стирки, а возле печи сушилось белье. Повсюду громоздилась грязная посуда. Мелла подумала, что Хьорлейфур вообще не моет тарелки, а просто берет первую попавшуюся, когда хочет есть. На скамейке возле стола валялся зелено-желтый спальный мешок. На покрытом слоем сажи потолке висела керосиновая лампа, пыльная и опутанная паутиной.
Обе гостьи отказались от предложенных чашек травяного чая.
— Вы уверены? — переспросил хозяин. — Травы я собирал и сушил сам. Начинайте есть экологически чистую пищу, если вы до сих пор этого не сделали. Только десять процентов живущих ныне людей способны произвести здоровое потомство. Я имею в виду все три поколения наших современников…
— Вы любите купаться в озере Виттанги-ярви? — попробовала сменить тему Мелла.
— Да.
— Не приходилось ли вам видеть здесь эту молодую пару? — С этими словами Анна-Мария протянула Хьорлейфуру фотографию Симона и Вильмы.
Тот посмотрел на снимок и покачал головой.
— Я думаю, что девятого октября они занимались в этом озере подводным плаванием. Вероятно, лед тогда лежал, как и сейчас. Вы уверены, что не встречали их? Может, вы видели кого-нибудь другого тогда у озера? Не знаете ли вы, что стало с зеленой дверью супругов Силльфорс, которую у них украли прошлой зимой?
Арнарсон помрачнел.
— Вопросы, вопросы… — пробурчал он.
Анна-Мария помолчала, затем наконец сказала:
— Есть основания полагать, что они были убиты. Поэтому любая информация о них может оказаться чрезвычайно важной.
Хьорлейфур молчал, по-детски поджав губы.
— Приходите завтра утром, — сказал он наконец. — Может, я что и видел…
— Скажите сейчас, — попросила Анна-Мария, — я…
— … а может, я вообще ничего не видел, — закончил фразу Арнарсон и с вызовом посмотрел на Меллу.
«Упрямый козел», — подумала Анна-Мария, стиснув зубы. Ей очень хотелось хоть что-нибудь вытянуть из него сегодня, и она уже раскрыла рот, чтобы попытаться уговорить его, но ее опередила Ребекка:
— Спасибо за то, что согласились помочь нам, — сказала она, очаровательно улыбаясь. — Как зовут вашу милую собачку?
— Вера, — Хьорлейфур сразу смягчился. — Она хорошая. Приходите утром, я сварю для вас яиц.
Арнарсон проводил глазами автомобиль, на котором уезжали его гостьи. Ребекка подняла ему настроение, но теперь его одолевали мучительные мысли. Что, если эти женщины завтра привезут с собой наручники? Что, если они заберут его в полицейский участок и запрут в каком-нибудь каменном мешке?