Карл-Оке замолчал. Что-то страдальческое мелькнуло в его глазах.
— А были случаи, когда не все проходило так гладко? — поинтересовалась Ребекка.
Карл-Оке снова взял фотоальбом и показал гостям снимок, сделанный, судя по его виду, в сороковые годы. На нем улыбающийся молодой человек с вьющимися светлыми волосами, одетый по-летнему, стоял в лесу, прислонившись к сосне. Одной рукой он обхватил свое плечо, другой держал трубку.
— Аксель Вибке, — назвал его Карл-Оке Пантцаре. — Он был с нами в Сопротивлении. — Тяжело вздохнул и продолжил: — Трое датских военнопленных бежали с немецкого грузового судна, бросившего якорь в порту Лулео, и попали к нам. У дяди Акселя была крытая соломой хижина неподалеку от Сэвеста, там он и поселил беглецов. Однако однажды хижина сгорела, и все трое погибли. Решили, что это был несчастный случай.
— А ты как считаешь? — спросил Сиввинг.
— А я считаю, что с ними расправились, — отвечал Карл-Оке. — Немцы узнали, где находятся датчане, и сожгли их. Мы так и не узнали, кто их выдал.
Карл-Оке сжал губы. Ребекка еще раз взглянула на фотографию в альбоме и пролистнула страницу. Она увидела снимок, на котором Аксель Вибке и Карл-Оке Пантцаре стояли по обе стороны от симпатичной женщины в цветастом платье. Она выглядела совсем молодой. Прядь волос падала на лицо, закрывая глаз.
— А вот вы вместе, — сказала Ребекка. — Кто эта девушка?
— Одна из подруг Акселя, — ответил Карл-Оке, даже не взглянув на снимок. — Он любил женщин, они приходили и уходили.
Ребекка вернулась к первой фотографии. Похоже, эту страницу в альбоме открывали часто: с краю остались следы пальцев и бумага была темнее, чем везде в альбоме. В кадр попала и тень фотографа.
«Щеголь, — подумала Ребекка, глядя на молодого человека. — Как он позирует! Лениво откинулся, прислонившись к сосне с трубкой в руке».
— А кто снимал? — спросила она Пантцаре.
— Я, — хрипло ответил тот.
Ребекка огляделась. Она обратила внимание на отсутствие в комнате детских фотографий. Свадебных снимков она тоже нигде не видела.
«Он был тебе не просто приятелем», — догадалась Ребекка, вглядываясь в лицо Акселя.
— Ему понравилось бы, что вы сейчас помогаете нам, — заметила она, — что с годами вы не утратили мужества.
Карл-Оке кивнул, и его глаза заблестели.
— Я знаю не так много, — вздохнул он, — в том числе и о водителях. Англичане говорили нам, что среди шоферов есть доносчик и нам надо быть настороже. Они беспокоились и за нашу радиостанцию, и за разведку. Они называли этого неизвестного информатора Лисой. А Исак Крекула был с немцами на дружеской ноге, сделал для них немало рейсов, и они, конечно, платили ему…
— Возьми себя в руки, — раздался голос Туре Крекула.
Он стоял у постели Яльмара в его спальне и смотрел, как брат натягивает на голову одеяло.
— Я знаю, что ты не спишь и не болен. Хватит! — закричал он.
Туре подошел к окну и поднял жалюзи таким резким движением, что, казалось, лопнули веревки. Словно хотел, чтобы жалюзи выскочили в окно, в метель.
Не дождавшись Яльмара на работе, брат взял запасные ключи и заявился к нему домой. Впрочем, дверей на ночь в поселке никто не запирал.
Сейчас Яльмар молчал. Он лежал под одеялом как мертвый. Туре хотел растормошить брата, но что-то его удерживало. Он не решался. Этот человек в постели Яльмара не был похож на Яльмара. С тем можно вытворять что угодно. Но этот казался непредсказуемым. Туре словно слышал голос, доносившийся из-под одеяла: «Дай мне только повод, и я тебе покажу…»
Туре чувствовал собственную беспомощность. Как это тяжело, когда кто-то отказывается тебе подчиниться! Он не привык к этому. Сначала эта чертова полицейская девка, теперь Яльмар…
Разве он может чем-нибудь пригрозить брату? Он, который всегда пугал своих врагов Яльмаром!
Туре осмотрел дом. Кругом горы немытой посуды, пакеты из-под чипсов и печенья. На кухне воняет, как на помойке. Много пустых пластиковых бутылок. На полу кучи одежды. Грязные кальсоны, желтые спереди, коричневые сзади.
Когда Туре вернулся в спальню, Яльмар по-прежнему не подавал признаков жизни.
— Ну что у тебя за свинарник! — воскликнул Туре. — Смотреть противно!
Потом повернулся и вышел вон. Яльмар слышал, как хлопнула дверь.
«Я больше не могу, — подумал он. — Неужели нет никакого выхода?»
На столике возле кровати лежал раскрытый пакет сыра. Яльмар отщипнул от куска несколько раз.