Теперь дверь между Косимой и Перри была наглухо закрыта, возможно, на какое-то время. Нет, похоже, навсегда. Публичное оскорбление, какое Марго Амброс могла бы учинить, дав интервью, высмеивая обман, связанный с организацией «Совета блондинок», было ничто по сравнению со слухами о романтической связи певца с девушкой, замешанной в непривлекательных газетных историях.
Одной красочной сплетни достаточно, чтобы чиновники из кинематографического комитета по цензуре начали хмурить брови. Женские клубы могли бы втянуться в процесс запрещения фильма, где снимается подобная персона. Проповедники пустились бы в церковные рассуждения о грехе… А Феликс Гаас, скорее всего, пересмотрел бы контракт с Перри.
Косима поднималась по возвышенности, на которой «Алоха» раскинул свои купола и сады, поглощенная безрадостными мыслями. У входа в госпиталь Косима заметила Дорис Даймелинг. Ее угловатое, почти готическое лицо свидетельствовало — это было заметно только для глаз другой медсестры — о том, что она провела на дежурстве тяжелую бессонную ночь. Старшая сестра остановилась у стеклянных дверей.
— Пойду в кабинет прилягу немного, — сказала она. — Я на твоем столе оставила записку. В девятой палате лежит пациент, ему нужен особый уход.
— Он поступил ночью?
— Его привезли прямо с сампана. Эта китайская лодка встала на якорь в бухте Кеуало. Мальчишка, наполовину португалец, наполовину гаваец, восемнадцать лет. Острое отравление угарным газом. Доктор Ян на дежурстве. Это его дело.
Косиме пришлось собраться с мыслями, чтобы переключиться от проблемы с Перри.
— Угарный газ? На рыболовной лодке?
— Из-за шторма он плотно закрыл дверь кабинки и окна. Включил газовую плитку, чтобы приготовить поесть. Потом, очевидно, волны поднялись еще сильнее, лодка накренилась, пацан упал и ударился головой. Потерял сознание. Плитка тоже опрокинулась, а пламя газа погасло.
— Чудом лодка не загорелась!
— Японец, владелец сампана и работодатель мальчика, оказался на месте в 4.30 утра и нашел его. Еще чуть-чуть — и было бы поздно. Доктор Ян считает, что шансы мальчика — пятьдесят на пятьдесят.
Косима уже успела сосредоточиться.
— Что ему сейчас необходимо?
— Доктор пробует гипотермию. Мы накрыли его двумя пластичными простынями, а между ними положили одеяло со льдом. Он должен находиться под постоянным наблюдением. А холод необходимо поддерживать.
Косима кивнула и отправилась в девятую палату, на минуту остановившись у монитора над ее столом, чтобы проверить состояние остальных пациентов.
Юный рыболов лежал на кровати неподвижно. Косима сразу вспомнила отрывок из поэмы: «…рыцарь белый, как мрамор, лежал на мраморной могиле…» Мальчик был красив, как все метисы. Черты его лица можно назвать классическими. Жгучие черные волосы спутались в массу кудряшек. Несмотря на болезненную бледность, кожа отливала бронзовым оттенком. Если он и дышал, Косима вряд ли сразу могла определить это под слоем одеяла со льдом.
Однако убедившись, что юноша жив, она пододвинула к кровати стул и села рядом с жертвой ночного урагана. Девушка ощутила некое родство с ним, хотя до того, как прочитала в его карте, что зовут его Пекело Менендез, она даже имени его не знала. Предыдущая ночь одинаково жестока была к ним, она оставила их обоих разбитыми и беспомощными.
Сидя в палате, Косима пыталась вспомнить все, что слышала, или все, что читала о гипотермии, — лечении с помощью холода, или того же льда, охлажденной крови или одеяла, в которое, как куколка, был сейчас завернут юный Менендез. Прежде всего она знала, что гипотермия применяется в качестве послеоперационного лечения вслед за хирургическим вмешательством — особенно после операции на сердце или на головном мозге. Но что гипотермию используют при отравлении угарным газом, ей так и не удалось припомнить. Профессиональный интерес заставил ее задуматься о том, что же подтолкнуло молодого доктора-китайца провести такой отчаянный, даже в какой-то степени безрассудный эксперимент, если, конечно, это эксперимент. Чудеса мира врачевания, которому она посвятила себя, по-прежнему восхищали девушку. Она верила, что никогда не бросит эту работу. Как же такой человек, как Перри, обученный подобным чудесам, смог запросто повернуться к ним спиной?
Но она здесь не для того, чтобы думать о Перри. Она будет думать только о работе.