Я подошел к столу и увидел, что на нем лежат книги Джереми Спэрроу: стало быть, дом пастора опять какое-то время был его жилищем. Рядом с книгами лежал пакет, обвязанный шелковой лентой, запечатанный и адресованный мне. Быть может, губернатор вчера отдал его на хранение мастеру Баку – так ли это было, я не знаю до сих пор; во всяком случае, теперь пакет лежал передо мной. Я посмотрел на надпись «Отправлено с “Надеждой”» на обертке и вяло спросил себя: кому в Англии вздумалось писать мне; потом сломал печать и развязал шелковую ленту. Внутри обертки находилось письмо, начинающееся словами: «Джентльмену, оказавшему мне услугу».
Я прочитал письмо до самой подписи – то была подпись милорда Бэкингема, а потом засмеялся, хотя думал, что уже никогда не засмеюсь, и небрежно бросил листок на стол. Теперь мне не было дела до того, что Джордж Вильерс мне благодарен или что Иаков Стюарт не может отказать своему фавориту ни в чем.
«Король всемилостиво утверждает брак своей бывшей воспитанницы леди Джослин Ли с капитаном Рэйфом Перси и приглашает их вернуться домой, в Англию, где они наконец обретут покой…»
Джослин уже обрела покой в лучшем мире, а я, ее супруг, любивший ее, остался в мире дольнем. Сколько еще лет мне ждать… сколько лет, Господи?
Перед почерневшим холодным камином стояло кресло пастора. Как часто она сидела в нем и пламя озаряло ее платье, ее руки, ее лицо! Она была красавицей, отрадой для взора; ее гордость, дерзость, своенравие – все это были лишь шипы вокруг розы; под их колючей защитой цвел цветок, чистый и прекрасный, билось золотое сердце.
Я бросился перед креслом на колени и, положив на сиденье вытянутые руки, уткнулся в них лицом и смог наконец заплакать.
Но взрыв чувств миновал, и я, стоя на коленях и уткнувшись лицом в сиденье, почти погрузился в сон. Битва была окончена и проиграна, буря и натиск жизни сменились тупым спокойствием, мертвенным, как могильная плита, безнадежным, как обугленное полено и белая зола в камине, которые никогда более не вернутся к жизни.
Время шло, и я наконец поднял голову, внезапно осознав, что уже несколько минут, как тишина сменилась криками, дикарскими воплями, боем барабана и мушкетной стрельбой. Я вскочил на ноги, торопливо направился к двери и на пороге столкнулся с Ролфом.
Он взял меня под руку и вывел на освещенное солнцем крыльцо.
– Я так и знал, что найду тебя здесь, – сказал он. – Но это только комната, пробуждающая воспоминания, Рэйф. Вне ее стен лежит широкий мир. Есть еще отечество, Рэйф, а в скором времени ты вспомнишь и про друзей. Индейцы начинают наступление крупными силами. Хамфра Бойз и Морис Челонер убиты. Над всеми плантациями и вверх и вниз по течению, насколько хватает глаз, поднимается дым, а недавно к берегу прибило тело ребенка.
– Я безоружен, – сказал я. – Я только сбегаю в форт, чтобы взять шпагу и мушкет…
– В этом нет необходимости, – ответил он. – Ведь ты можешь взять их у убитых.
Пока он говорил, шум все усиливался, так что мы более не мешкали, а, оставив дом и сад, поспешили к воротам палисада.
Глава XXXVIII, в которой я отправляюсь на поиски
Я посмотрел в амбразуру в воротах палисада и увидел песчаный перешеек, соединяющий город с материком, и за ним – густой и темный лес, волшебный плащ, укрывающий множество краснокожих дикарей. Между нами и этим укрытием там и сям лежали окоченевшие полуголые тела индейцев в черной боевой раскраске. Перья их головных уборов, красные или синие, резко выделялись на белом песке. Один из воинов, раненный в спину, словно полураздавленный жук, медленно полз в сторону леса.
Мы не стали его добивать, потому что берегли боеприпасы. Я перестал смотреть в амбразуру и протянул руку к женщинам за заряженным мушкетом. По нашей линии обороны пробежал невнятный ропот, похожий на вздох. Стоявший рядом со мной губернатор обвел тревожным взглядом ряд заостренных кольев, которые были отнюдь не столь толсты и высоки, как следовало бы.
– Подобный способ ведения боевых действий мне в новинку, капитан Перси. Они что, намерены использовать эти бревна, которые несут, в качестве тарана?
– В качестве штурмовых лестниц, ваша честь, – отвечал я. – Похоже, нам все же придется пустить в ход шпаги.