И, отвернув лицо еще дальше, она закрыла глаза рукой. Я встал и наклонился над ней так низко, что мог бы прикоснуться губами к ее поникшей голове.
– Джослин, – произнес я.
В это мгновение возле нас упала ветка с желтыми плодами, и из леса, неся ворох ярких причудливых цветов, вышел лорд Карнэл.
– Я возвратился, чтобы положить эти плоды к вашим ногам, сударыня, – объяснил он, пристально глядя на нас своими черными глазами. – Примите их как дар одного бедного пленника другой бедной пленнице. – С этими словами он бросил свои цветы ей на колени. – Сплетите себе из них венок, леди. Ведь они так хороши, что почти достойны вас.
Она тронула лепестки равнодушными пальцами, сказала, что цветы и впрямь красивы, потом встала, и они посыпались на песок.
– Я ношу только те цветы, которые собрал для меня мой муж, милорд, – сказала она.
Голос ее звучал устало и жалобно, глаза туманила пелена непролитых слез. Его она ненавидела; меня не любила, однако была вынуждена обращаться ко мне за помощью на каждом шагу; к тому же она уже много недель находилась на краю гибели, и все это время с непоколебимой твердостью смотрела в зияющую перед нею бездну.
– Милорд, – сказал я, – вы знаете, в каком направлении мастер Спэрроу повел матросов. Не могли бы вы вернуться и позвать их обратно? Солнце уже заходит, скоро совсем стемнеет.
Он перевел взгляд с нее на меня, брови его сдвинулись, губы плотно сжались. Нагнувшись, он подобрал упавшие цветы и начал неторопливо разрывать их в клочья, пока все розовые лепестки не рассыпались по песку.
– Мне надоели ваши просьбы, которые есть не что иное, как подслащенные приказы, – процедил он. – Коли вам неймется, идите за своими матросами сами. Мы здесь один на один, и я отсюда не сдвинусь. Я сделаю то, что повелел мне король: останусь с несчастной дамой, которую вы низвели до положения пленницы и игрушки пиратской шайки.
– У вас, милорд Карнэл, нет шпаги, – ответил я, – и потому вы можете лгать безнаказанно.
– Но в вашей власти вернуть мне ее! – вскричал он с плохо скрытым нетерпением.
– Я вовсе не рвусь помогать своим врагам, милорд. И не лишу мастера Спэрроу вашей шпаги.
Прежде чем я понял, что он хочет сделать, он шагнул ко мне и ударил меня по лицу.
– Ну как, это прибавит вам рвения? – проговорил он сквозь зубы.
Я схватил его за запястье, и несколько мгновений мы стояли так, побелев от ярости и тяжело дыша. Но в конце концов я отбросил его руку и отступил.
– Я не стану драться со своим пленником, – сказал я. – Пока названная вами дама остается на пиратском корабле вместе с вельможей, который более меня повинен в том, что она там очутилась, я не буду подвергать свою жизнь ненужному риску.
Я повернулся к мистрис Перси и, подав ей руку, повел ее к шлюпкам. Пираты, ушедшие в лес, уже возвращались, я слышал, как они продираются сквозь заросли, и собиратели черепашьих яиц тоже спешили назад, вырисовываясь черными силуэтами на фоне багрового неба. Мы покинули волшебную бухту еще до наступления темноты, а когда взошла луна, островок уже выглядел всего лишь далеким серебристым парусом на краю сверкающего звездами небосвода.
Глава XXIV, в которой из двух зол мы выбираем меньшее
Наше везение не могло продолжаться долго; когда события приняли другой оборот, Фортуна от нас отвернулась.
Погода переменилась: теперь ураганы следовали один за другим с промежутком всего в один-два ясных дня, и много раз нам казалось, что наш корабль вот-вот пойдет ко дну. Пираты работали как каторжные; и чем сильнее хмурилось небо, тем больше портилось их настроение.
У побережья Кубы мы погнались за испанским барком. В начале погони на небе светило солнце и море было спокойно, но когда до добычи оставалось меньше мили, солнце вдруг исчезло за тучей. В следующую минуту нам уже было не до испанцев: надо было как можно скорее убрать паруса. Победу над барком одержали не мы, а буря; он потонул, и вопль, донесшийся с его палубы, заглушил вой ветра. Еще через два дня мы вступили в бой с большой каравеллой. Ей посчастливилось сбить ядром нашу фок-мачту112, после чего она уплыла, не понеся заметного ущерба. Весь день и всю ночь ветер гнал нас прочь от намеченного курса, и к рассвету мы были бессильной игрушкой ветра и волны. Шторм мы выдержали, но когда он выдохся, на разбойничьем корабле наступила зловещая тишина.
Я собрал в кают-компании военный совет. Мистрис Перси сидела рядом со мною, опершись локтем на стол и прикрывая глаза рукой. Милорд, сидевший напротив, не сводил с нее глаз, но внимательно слушал Спэрроу, который уныло говорил о том, что нашей дерзкой игре не сегодня завтра настанет конец. Стоящий за спиной милорда Дикон грыз ногти и смотрел в пол.