Возможно, будь она девушкой с более мягким нравом, она бы вздохнула: «Я должна оставить тебя, если у тебя нет чувств ко мне». Будь она более упрямой, то вероятно продолжила бы борьбу, налегая сильнее после каждого провала, пока не зашла в тупик. Будь она избалованной дивой, она бы подошла к Шэнь Ляншэну, тыча пальцем в лицо и требуя: «Да или нет, тебе лучше сказать прямо, здесь и сейчас!»
Однако, на самом деле, мисс Дженни Ван была проказливой озорницей. Как только мечтательность в глазах исчезла, она сразу же поняла, что скрывается за невозмутимой внешностью Шэнь Ляншэна. Догадавшись о его истинных намерениях, она отказывалась верить, что он прячется за этой маской все время.
Поэтому мисс Ван, наконец, дала своему старику передышку и, вместо этого, в свободное время докучала Шэнь Ляншэну. Словно играя с собакой или кошкой, она использовала мистера Шэня Младшего, чтобы побороть скуку, интересуясь, как долго продлится этот маскарад.
С другой стороны, Шэнь Ляншэн со временем понял, в какой ситуации оказался. Он был процентов на восемьдесят уверен: Дженни Ван уже не питает к нему романтических чувств и попросту хочет, чтобы кто-нибудь сыграл с ней в игру, дабы развеять скуку. Неудивительно, что он, частично отбросив притворство, даже высмеял ее, когда та вывела его из себя.
«Наш повар, должно быть, жутко талантливый, если мисс Ван всегда обедает здесь».
«Ну, трава всегда зеленее по ту сторону забора», - Дженни вела себя грубо и некрасиво, точно так же, как ее отец. Она красовалась мальчишечьей стрижкой и для этого случая даже оделась в мужском стиле. Не по-женски усевшись в гостиной Шэнь Ляншэна и щелкая семечки подсолнуха, она спросила: «Мой дорогой Цинь-кэкэ* придет сегодня?»
«С каких это пор он тебе брат?» - в конце дня это волновало Шэнь Ляншэна больше всего. Так как Дженни часто приходила в его дом, и в большинстве случаев без приглашения, столкновения с Цинь Цзином стали неизбежны. Она знала, что тот был близким другом бизнесмена. В первый раз они обменялись именами, во второй раз они узнали друг друга получше, и,
каким-то образом, к третьему разу «мистер Цинь» превратилось в «мой дорогой Цинь-кэкэ».
Причиной была дружелюбность Цинь Цзина. Во-первых, Цинь Цзин думал, что Шэнь Ляншэн не нравился Дженни в этом смысле, а во-вторых, даже если это было и не так, он не считал правильным задирать девушку.
Дженни не была глупой - она поняла, что Цинь Цзин был честным, прямолинейным человеком, в отличие от сомнительного и равнодушного Шэнь Ляншэна. Ее не заботило, что он не был сыном из богатой семьи, и она хотела быть его другом, несмотря на это. Во время беседы она выяснила, что он - сяншэн-комик, и стала донимать его просьбами взять ее в ученицы. Дженни заявляла, что имеет артистический талант и может в совершенстве имитировать Чаплина. Она разыграла сценку, и это было не так уж плохо.
Ваны были уроженцами Тяньцзиня. Дженни провела за границей два года, но, тем не менее, родилась и выросла в Тяньцзине. Когда они с Цинь Цзином сходились вместе, шуткам не было конца. Шэнь Ляншэн был злым как черт, когда слышал их нелепую болтовню на тяньцзиньском диалекте. Вдобавок, он должен был оставаться настороже, в случае если мисс Ван вздумает переключиться с него на Цинь Цзина. Из них троих он единственный был угнетенным и постоянно встревоженным. Он желал взбунтоваться и заставить старика Ван лучше следить за своей «девочкой», чтоб она перестала вторгаться в его мир и покой.
Декабрь подошел к благополучному завершению. С Рождества до Нового Года все сливки общества устраивали приемы. Естественно, Шэнь Ляншэн не мог избежать этой традиции. Он выбрал дату, разослал приглашения и ждал, когда гости появятся, повеселятся и разойдутся.
Шэн Гун считался христианской школой, так как инвесторами были в основном священники и верные прихожане. Поэтому школа была закрыта на Рождество. Шэнь Ляншэна раздражало, что Дженни мешает проводить ему время с Цинь Цзином, так что он держал учителя в своем поместье с начала праздников до Нового Года.
Прием был назначен на канун Нового Года. Дженни с сожалением объявила, что у нее уже есть планы на эту ночь. Шэнь Ляншэн кивнул, соглашаясь, что это досадно, но втайне думал: досадно то, что она не поспешит и не вернется в Америку, продолжать учебу.
Без Дженни не было никого, кто занял бы Цинь Цзина, хотя он сам любил спокойствие и тишину. Несмотря на прием внизу, он остался в спальне читать. В любом случае, он не знал никого из друзей или знакомых Шэнь Ляншэна, да и не хотел знать. Шэнь Ляншэн также никогда не представлял его кому-либо. Словно была проведена черта, с Шэнь Ляншэном в вершине: слева была толпа - его общественные связи, а справа - один человек - его тайная запретная любовь.
«Все разошлись по домам?»
«Еще нет».
«Тогда, что ты тут делаешь?»
Цинь Цзин сидел на кровати, читая одну из принесенных им книг. Он взглянул вверх, когда Шэнь Ляншэн вошел в комнату, и быстро вернулся к страницам.
Шэнь Ляншэн подошел к постели и сел, но ничего не говорил.
Прочтя еще несколько строчек, Цинь Цзин заметил, что мужчина до сих пор ничего не сказал и продолжал пялиться на него - он положил книгу и посмотрел в ответ. Только тогда он увидел, что спокойное лицо мужчины было слегка розовым. «Слишком много выпил? Хочешь прилечь ненадолго?»
«Нет, я в порядке».
«Если так, то спускайся вниз, - сказал Цинь Цзин, массируя ему лоб. - Что за хозяин оставляет своих гостей без внимания?»
Шэнь Ляншэн схватил его за руку и притянул мужчину в свои объятия. Нежно прижимаясь подбородком к его волосам, он ответил слегка пьяным голосом: «Я соскучился по тебе, хотел посмотреть, чем ты занят».
Это удивило Цинь Цзина, но он быстро оправился и стал греться в лучах собственной славы. Мужчина вел себя так очаровательно, что он не мог не поддаться ухаживанию. Пользуясь случаем, он тут же крепче обнял мужчину и поддразнил: «Если бы я только знал, что Молодой Господин Шэнь будет так мил после нескольких бокалов…»
Устав от бессмысленных острот учителя, Шэнь Ляншэн сразу перешел к поцелую и толкнул мужчину на кровать. Через поцелуй Цинь Цзин мог, касаясь языка мужчины, почувствовать вкус алкоголя и табака. Когда Шэнь Ляншэн дразнил его, он отплачивал тем же.
Они продолжали забавляться друг с другом, так и эдак. Пока все не вышло из-под контроля, Цинь Цзин оттолкнул мужчину и шепотом настоял: «Тебе лучше спуститься вниз, вернемся к этому позже».
«Уже и так довольно поздно», - Шэнь Ляншэн на самом деле не собирался что-либо делать. Он отступил и восстанавливал дыхание, но все же ответил колкостью.
«Верно, - Цинь Цзин сел прямо и посмотрел на свои часы. - Может, мне пора идти спать».
Шэнь Ляншэн встал и метнул взгляд на мужчину, поправляя свою одежду.
«Если хочешь, чтоб я подождал тебя, просто скажи. К чему так округлять глаза?» - Цинь Цзин прыснул от смеха, без колебания спустив мужчину на землю. Заметив кривой виндзорский узел на шее мужчины, он тоже встал, чтобы привести его в порядок.
Смотря вниз на мужчину, поправляющего ему галстук, и слыша музыку, глухо доносящуюся снизу, Шэнь Ляншэн обвил рукой талию Цинь Цзина и закружил его в импровизированном танце.
Радиатор в комнате был включен на полную. Цинь Цзин был одет в рубашку и брюки, но на ногах были лишь атласные тапочки. С другой стороны, Шэнь Ляншэн был одет строго, как и во вторую их встречу: абсолютно белый костюм заставлял его волосы выглядеть особенно темными, а глаза - загадочными.
Учитель начал улыбаться, позволяя мужчине вести его. Он недооценил, каким романтичным может быть этот человек, вопреки его обычно суровому и
хладнокровному виду. Но постепенно он стал чувствовать себя одурманенным, словно тоже опьянел, и улыбка исчезла с его лица.
Цинь Цзин смотрел в эти бездонные глаза, и все звуки людей и музыки растворялись вдали. Осталась только пара глаз, глубоких, словно нетронутый веками колодец в ожидании путника, отчаянно жаждущего воды.