«В таком случае, чем я не угодил Вам, мой дорогой сэр?»
Шэнь Ляншэн был одет с иголочки для этого события. Он стоял в белом костюме, создавая разительный контраст с темнотой ночи, и заставил обернуться не одну голову. Не каждый бы мог позволить себе одеть белый костюм, но элегантное одеяние, казалось, только набирало больше цвета на Шэнь Ляншэне. Возможно из-за его на четверть португальской крови, он был на дюйм или два выше Цинь Цзина и казался особенно худым и высоким. Точная копия модели в смокинге со страниц журнала мод. С руками в карманах брюк и в удобной позе, он естественно источал игривость и расслабленность.
«Умоляю, Вы - прекрасно выглядящий джентльмен во всех отношениях…» - Цинь Цзин знал, что мужчина шутил, но это было так неудобно для него, что он не смог закончить фразу.
«Это же не потому, что я выгляжу как монстр?» - заметив смятение в его голосе, Шэнь Ляншэн улыбнулся и продолжил вгонять его в краску.
Судя по внешности, Шэнь Ляншэн далеко не походил на монстра. Небольшой намек на европейскую кровь был почти незаметен в его черных глазах и волосах. Только его кожа была немного светлее, чем у других, и глубже посажены глаза. Нос был высоким, а губы - тонкими. Когда он не улыбался, то был безукоризненным, как греческая скульптура. Когда же он делал это, его улыбка была, как таяние зимы под лучами весеннего солнца. Наполовину скрытые за мягкими ресницами и сверкающим неоном глаза были окнами в другую вселенную. Это было лицо, от которого невозможно оторвать взгляд, даже если захотеть.
Цинь Цзин не мог не почувствовать бабочек в животе под взглядом этого мужчины. Он нахмурился и выдохнул. Почему такой красивый дьявол, как Шэнь Ляншэн, был так настойчив в сближении из всех людей именно с ним, когда он мог заполучить в друзья кого бы ни пожелал?
«Мы торчим тут, как бельмо на глазу. Давайте отойдем в сторону». Шэнь Ляншэн перестал дразнить его и хлопнул по спине, как старого приятеля, перед тем, как указать дорогу.
Недолго думая, Цинь Цзин последовал за ним к театру, но уже через мгновение опомнился.
«Я пришел сюда не на представление. Честно. Вы знаете, как трудно достать эти билеты…» И тогда Цинь Цзин осознал, куда это вело – неважно насколько трудной была задача, человеку перед ним стоило лишь щелкнуть пальцами.
Так что было неудивительно, когда Шэнь Ляншэн посмотрел на него с лукавым выражением на лице: «Это судьба свела нас вместе во второй раз. Для меня было бы честью поделиться с Вами местом, если Вы не возражаете».
«О, я бы не хотел навязываться». Но Цинь Цзин не мог не ответить на поддразнивание: «Я буду третьим колесом в телеге» (произнесено на кантонском диалекте).
Хотя Цинь Цзин был северянином, рожденным и воспитанным, его кантонский, так же, как и мандаринский был точным и непринужденным. Большинство зарубежных китайцев говорили на кантонском. Поэтому Шэнь Ляншэну было нетрудно понять, что Цинь Цзин так указывал на присутствие его спутницы и нежелание вставать между ними. Он не принуждал его ни к чему, но и не замедлял шага, только говорил ему не отставать.
Цинь Цзин подумал, что этот человек был, и правда, богатым засранцем, который привык, что все идет, как он того хочет. Если бы он не согласился, этот идиот мог бы расстроиться. Инстинкт подсказывал ему не связываться с этим человеком, но он также невольно чувствовал, что расстроив его, не будет доволен. Поэтому, придержав язык, он догнал мужчину.
Так как семье Шэнь принадлежала часть заведения, имелся персонал, чьей единственной работой было обслуживать их. Шэнь Ляншэн пробурчал что-то сотруднику, который рванул к местам на первом этаже.
В это время в ярко освещенном лобби Шэнь Ляншэн перешел к следующей теме их непринужденной беседы.
«Вы не выглядите очень старым. Вы все еще в школе?»
«У Вас определенно острый глаз, господин Шэнь».
«В каком учреждении?»
«Шэн Гун».
Шэнь Ляншэн замер в немом смятении. Если слух не подвел его, Шэн Гун был не просто средней школой, а средней школой только для девочек.
Видя ошеломленного Шэнь Ляншэна, Цинь Цзин разразился смехом: «Я не учусь. Я преподаю в Шэн Гуне».
«Правда? Тогда мое обращение к Вам мистер довольно-таки уместно, не так ли?»
Шэнь Ляншэн, казалось, не возражал быть одураченным и только слегка кивнул. Только теперь Цинь Цзин понял, что все еще не раскрыл свое имя, и больше не было нужды его скрывать. Он как раз собирался это сделать, когда вернулся работник и поклонился им обоим: «Пожалуйста, сюда, господа».
Цинь Цзин знал, что билеты на первые ряды таких шоу никогда не были доступны для приобретения, а были скорее местами по пригласительным. Однако он не ожидал, что Шэнь Ляншэн обменяет билет на место в центре. Вероятнее всего, он опасался, что Цинь Цзину будет некомфортно в первых рядах. Хотя он был благодарен за эту деликатность, было непросто это выразить, поэтому Цинь Цзин обошелся простыми словами благодарности. Он наблюдал, как Шэнь Ляншэн повернулся и направился в свою ложу на втором этаже, и только тогда занял свое место.
«Еще одна вещь».
Он едва успел найти удобное место, как Шэнь Ляншэн вернулся снова. Нагнувшись, он опять добродушно похлопал Цинь Цзина, в этот раз по плечу, и склонился к его уху:
«В следующий раз обязательно назовите мне свое имя».
Это было не больше, чем попытка подразнить. Все же каким-то образом теплота и удовольствие в его голосе придали опасную и неприличную окраску тихому высказыванию. Цинь Цзин тупо сидел, пока не погасли огни, и представление не началось. Только тогда он осознал, что покраснел.
Он хмыкнул от своего собственного смущения, задаваясь вопросом, что с ним происходит, и направил свое внимание на сцену. Однако в определенный момент он не смог удержаться и оглянулся на второй этаж.
Архитекторы были с запада и спроектировали здание, имитируя европейский стиль. Аналогичным было устройство театра. Смотреть оперу было сродни просмотру фильма – в то время, когда сцену заливал свет, все остальное было покрыто мраком.
Несмотря на темноту, расстояние и количество лож, Цинь Цзин с небольшим усилием различил мужчину.
Это был белый костюм – слишком заметный. Цинь Цзин силился найти объяснение, в то время как мысль об этом мужчине, рисовавшемся ему маяком в штормовую ночь, поселилась в его сознании. Он больше не уделял внимания представлению, но все же смог ухватить несколько фрагментов.
«Когда человек находит господина, перед которым он может обнажить душу, в этом огромном мире, внешняя связь правителя и подданного и внутренняя связь братства должны быть сформированы. Он обязан повиноваться каждому слову и мысли и делить все радости и невзгоды одинаково».
Актер, играющий сегодня Чжоу Юй, был Цзян Мяо-сян. Он читал строки с точностью, и особенно слова «радости и невзгоды одинаково» были произнесены с большим чувством и силой.
С сознанием, странствующим где-то далеко, Цинь Цзин повернулся обратно к сцене и смотрел разыгрывающийся эпизод. Когда огни зажглись снова для антракта, он развернулся еще раз, чтобы найти человека, который пришел по обязательству и давно ушел.
Примечания
Большой Китайский Театр (не путать с Тяньцзиньским Большим Театром) – это здание было завершено в августе 1936 года. Церемония открытия была назначена на 19 сентября.
«Собрание героев» – опера, основанная на 45-й главе романа «Троецарствие». Кантонский диалект, гуанчжоуский диалект - один из юэских говоров, появившийся в Кантоне (французское название Гуанчжоу). Является престижным наречием юэского языка. Чжоу Юй (175 - 210) - известный военачальник эпохи Троецарствия. Один из наиболее способных полководцев Сунь Цэ и его преемника Сунь Цюаня. Руководил войсками царства У в битве при Чиби.