«Хмм…мхм….»
Цинь Цзин согласился бы, что принял не то лекарство. Он чувствовал слабость, но и такое возбуждение. Он терся бедрами о живот мужчины и направил его руку к собственному набухшему органу.
«Вставь его… - продолжал он тихим голосом. - Вставь его…пожалуйста».
Сейчас уже и Шэнь Ляншэн начал чувствовать, будто горит в лихорадке, и каждый слог, произносимый учителем, отдавался в его висках. Покрыв себя смазкой, он впихнул свое опухшее достоинство в другого мужчину. Сделав это, он не смог подавить низкий стон.
«О, малыш, внутри тебя так горячо».
«Нет, идиот… у меня жар». Внезапно Цинь Цзин вспомнил, что был больным человеком, и что как у больного, у него были права. Ему было плевать на страдания Шэнь Ляншэна и, жадно ловя воздух, он скомандовал: «Чувствую ужасную слабость. Не смей ускоряться».
Мужчине ничего не оставалось, как подчиниться и двигаться медленно, одновременно заботясь и о члене партнера. Это был единственный раз, когда иметь секс было хуже, чем не иметь его, и все, чего он хотел - с божьей помощью достигнуть оргазма как можно скорее.
К счастью, из-за жара Цинь Цзина хватило ненадолго, и вскоре он кончил в руку Шэнь Ляншэна. Мужчина только собирался выйти и избавить себя от страданий самостоятельно, когда Цинь Цзин потянулся к месту их соединения.
«Нет… - выпалил он слабо. - Хочу, чтоб ты кончил в меня».
Шэнь Ляншэн не мог не выругаться - в этот раз на своем родном языке. Возможно, он слишком много наслушался от своего отца за эти несколько лет, и сейчас, наконец, применил знания на практике. В данный момент он был
уверен, что мужчина послан ему кармой как наказание. Он выбросил вперед свои бедра и вошел в мужчину снова, но не мог двигаться быстро. Только спустя долгих полчаса достиг он вершины и, сделав это, сильно укусил Цинь Цзина за мочку, спрашивая: «Ты так сильно хотел, чтоб я кончил в тебя, потому что хочешь от меня детей?»
«Иди сам сделай себе ребенка…» - Цинь Цзин уже наполовину уснул, но все же смог сформулировать ответ с последним порывом энергии. Он подозревал, что снова кончил за последние полчаса, но ощущения были не четкими. С другой стороны, он чувствовал странное удовлетворение, ощущая мужчину внутри себя - два их тела соединены в одно.
Когда Шэнь Ляншэн обтер его, Цинь Цзин уже спал замертво. Мужчина докурил сигарету, смотря на спящего, а затем спустился в кабинет и достал штемпельную подушечку и документы, приготовленные уже какое-то время.
С самого Китайского Нового Года Шэнь Ляншэн размышлял о доме для Цинь Цзина. Он не был верен своему слову - он действительно переживал за мужчину, а эти отношения были более бурными и напряженными, чем любые из его предыдущих. Соответственно, Шэнь Ляншэн решил снять грузы с обеих сторон своих весов и перестать оценивать. Сейчас он хотел лишь одного: найти способ так держать мужчину, чтоб тот не попал в чужие руки.
Шэнь Ляншэн знал, что в китайском есть такое выражение: «прятать возлюбленную в золотом дворце». Ему не было дела до истории, за ним скрывающейся, потому что в его словаре оно имело лишь одно значение: купить клетку и посадить туда Цинь Цзина так, чтобы у него были и корова, и молоко, после того, как он сам женится.
Фактически, мать Шэнь Ляншэна тоже можно было назвать «узницей золотого дворца». Яблочко от яблони недалеко падет. Эгоистичные методы отца и сына не отличались друг от друга. Нужно, однако, сказать, что сын оказался лучше, так как хотел записать собственность на имя Цинь Цзина. Так, дом мог служить своеобразной компенсацией на случай, если любовь исчезнет, и они расстанутся.
Кто-то скажет, что это - даже более низко. Шэнь Ляншэн признавал, что сейчас учитель был сильно влюблен в него, поэтому он собирался воспользоваться этой любовью и построить мужчине «золотой дворец». Он даже подумывал выгравировать имя Цинь Цзина на двери, чтобы только показать, насколько он этого хотел.
Секретарь Чжоу приложил все усилия, чтобы найти идеальную собственность. Отдельный дом в западном стиле - это слишком, а традиционное жилье босса не устраивало. Он нашел прелестное местечко, называемое Аньлэ-цунь в Английской концессии, но когда босс приехал и осмотрелся, то отверг этот вариант: многочисленные соседи создавали угрозу уединению.
В итоге Шэнь Ляншэн взял дело в собственные руки и остановил выбор на роскошной квартире в Апартаментах Маокэнь. Каждый этаж состоял только из двух секций, а арендаторами были преимущественно незаинтересованные в
соседях иностранцы, приехавшие в Китай на год или два для разведки, чтобы затем вернуться в место, которое звали родиной.
У Шэнь Ляншэна имелись связи, и он закончил всю процедуру оформления договора, включая поручительство, без Цинь Цзина. Все, что оставалось Цинь Цзину - поставить свое имя и отпечаток пальца на документе.
Достав договор и штемпельную подушечку, он уселся, свесив ноги с кровати, глядя на мужчину, лежащего без сознания. Щеки учителя были все еще розовыми от жара, а на губах была капля слюны.
Шэнь Ляншэн нежно вытер влагу, прежде чем осторожно поднести палец мужчины сначала к подушечке с чернилами, а затем к бумаге.
Теперь оставалось последнее. Подпись можно было подделать, но не было смысла скрывать все это. Поэтому Шэнь Ляншэн не стал вытирать полотенцем красные чернила. Он хотел оставить их там как пусковой механизм для разговора, когда мужчина проснется следующим утром.
К следующему утру лихорадка отступила, и Цинь Цзин чувствовал, будто переродился, и был в хорошем настроении. Единственное, у него немного болела спина, что, скорее всего, было результатом позволения себе удовольствия во время болезни.
Он не замечал красный отпечаток на пальце, пока не принялся чистить зубы. Он высунул голову из ванной комнаты, все еще с зубной щеткой во рту.
«Что это?» - с любопытством спросил он.
«Сначала дочисти зубы», - ответил Шэнь Ляншэн, зажав сигарету губами и заканчивая завязывать галстук. Выражение его лица ничего не выдавало.
«Хорошо, что ты натворил за моей спиной?» - у Цинь Цзина была неплохая догадка, но он не выглядел расстроенным, когда закончил чистку зубов и встал перед Шэнь Ляншэном.
Вместо ответа Шэнь Ляншэн притянул мужчину в свои объятия для поцелуя, как они делали уже не одно утро, проведенное вместе. Вкус табака и зубной пасты был так знаком им обоим, что уже почти стал частью их совместной жизни.
«Я продал тебя, - наконец спокойно ответил Шэнь Ляншэн после поцелуев. - Спустя все это время, что я заботился о тебе, хочешь угадать, за сколько тебя продали?»
На секунду Цинь Цзин замолк: у мужчины всегда было одно и то же выражение на лице, шутил он или был серьезен. Однако Цинь Цзин провел с ним немало времени и понял, что это определенно не было шуткой.
«Ты - умный человек, Цинь Цзин, и должен знать и без моих слов, - видя, что учитель продолжает молчать, Шэнь Ляншэн перешел к делу и произнес в первый раз. - Есть кое-что, что может встать между нами». Он не признался в своих чувствах, а вместо этого взял руку мужчины и приложил к своему сердцу. Он говорил, пристально глядя ему в глаза: «Но я не хочу оставлять тебя из-за этого».
«У меня есть собственные проблемы, - продолжал Шэнь Ляншэн, пока Цинь Цзин молчал. - И я не прошу, чтобы ты понял…»
«Я только прошу, чтобы ты не оставлял меня» и не собиралось выходить изо рта Шэнь Ляншэна. Он отпустил Цинь Цзина и взял документы с туалетного столика. Передав их мужчине, он посмотрел в его глаза и тихо сказал: «Подпиши здесь, если хочешь…, а если - нет, просто выброси».
Цинь Цзин все еще не проронил ни слова. Он будто вернулся в прошлое, в то время, когда только повстречал мужчину.
Тогда этот человек сделал то же самое. Своими сладкими и нежными речами он расставлял сети и заманивал туда Цинь Цзина, пока тот сам не прыгнул в ловушку.