Услышав все это, Шэнь Кечжэнь почувствовал больше уверенности. Семья Шэнь не будет страдать, так как Шэнь Ляншэн был способен установить хорошие отношения с японцами в эти времена. Производство на заводе будет идти дальше, деньги продолжат поступать, а он все также будет богатым офицером в отставке - на что еще он может жаловаться? Чем больше он думал, тем больше был уверен, что будущее фамилии Шэнь было в безопасности. Единственной заботой был страх, что бодхисатва наблюдает, но он быстро убедил себя: это все, что он мог сделать в данных обстоятельствах, при том, что это были дела коммерческие - не политические, ничего, что не могли бы исправить несколько подношений благовоний в будущем.
Утешив своего отца, Шэнь Ляншэн не мог пока вернуться домой. Когда прибыл в офис, он увидел Чжоу, расхаживающего перед зданием, не находя себе места. Первым, что сказал секретарь, было: «Почему Вы так долго, сэр?» Чжоу также доложил, что люди из Торговой Палаты ждут уже больше получаса. Низким голосом он добавил, что там был японец, которого он прежде не видел.
Такой же спокойный, как и всегда, Шэнь Ляншэн кивнул и вошел в здание, не останавливаясь.
Обычно Чжоу всегда делал заметки в стороне во время встреч, но сегодня лишь проследовал за своим боссом, чтобы долить чая, прежде чем закрыть дверь, предоставив им уединение. Конференц-зал оставался закрытым почти час. Он не знал, как прошла встреча, но у всех было добродушное выражение на лицах. Помогая боссу провожать посетителей, он заметил, как японец остановился, прежде чем сесть в машину. Мужчина пожал руку Шэнь Ляншэну и заговорил по-английски, не нуждаясь в переводчике:
«Поболтаем как-нибудь в другой раз».
После того, как две машины уехали, Чжоу последовал за Шэнь Ляншэном обратно в здание. Хотя ему и было очень любопытно насчет этого «поболтаем», упомянутого японцем, он не осмеливался затрагивать этот вопрос. Чжоу закрыл дверь, когда они оказались в офисе Шэнь Ляншэна.
«Так что, сэр… - пытался подобрать слова Чжоу, но даже не знал, как хотел начать. В конце он выдохнул. - Так что, это - война, да?»
Шэнь Ляншэн никогда не скрывал от секретаря своих намерений сотрудничать с японцами. Чжоу тоже не был наивной душой, но новости этого утра все еще казались странными и нереалистичными.
В помещении стояла тишина, пока разум Шэнь Ляншэна где-то блуждал. Несколько минут спустя он сорвался с места.
«Ты понаблюдай здесь. Позвони мне, если что-нибудь произойдет. Я поеду домой».
Перед отъездом этим утром Шэнь Ляншэн волновался о гражданских беспорядках в Японской концессии после грянувших новостей. Зная характер Цинь Цзина, он опасался, что мужчина будет действовать опрометчиво. И когда он вернулся пораньше домой, его страхи стали явью. Естественно, Цинь Цзин не остался сидеть на месте.
Слуги клялись, что не могли заставить мистера Цинь остаться, а когда Шэнь Ляншэн свирепо посмотрел на них, они объяснили, что звонили в офис, но он был занят на встрече. Делая все возможное, дабы сдержать свой гнев, Шэнь Ляншэн развернулся и поехал в Шэн Гун, а затем к Цинь Цзину домой. Не обнаружив учителя ни в одном из этих мест и не имея другого выбора, Шэнь Ляншэн решил попытать счастья в Чайном доме, так как точно не знал, где живут Лю. К его ужасу, Чайный дом даже не был открыт, но к счастью, работник из сельской местности жил здесь и ответил на стук Шэнь Ляншэна. Получив адрес семьи Лю, он, наконец, нашел Сяо-Лю.
Однако Сяо-Лю понятия не имел, где его друг, и мгновенно тоже разволновался. Отбросив в сторону затаенную обиду, он начал перечислять места, где мог быть Цинь Цзин.
«Поговорим по дороге».
В нетерпении, Шэнь Ляншэн посадил Сяо-Лю в машину, и они поехали к другу Цинь Цзина, чей адрес был известен Сяо-Лю. В Японской концессии был временно введен закон военного времени, но дороги, ведущие в концессию, все еще были тихими, и они не видели протестующих за баррикадами масс. Только позже они узнали об активной демонстрации японскими войсками более ста орудий и трех дюжин танков близ бульвара Цзиньтан во Втором Особом Округе.
В итоге, Шэнь Ляншэн так и не нашел мужчину. Когда он, наконец, отвез Сяо-Лю назад в Наньши, он заглянул к Цинь Цзину домой и увидел, что ворота еще закрыты. К этому времени они уже знали о танках, и Шэнь Ляншэн чувствовал, как самообладание покидает его.
«Если он вернется, скажи ему никуда не уходить. Я снова приеду завтра».
Оставив Сяо-Лю с этим сообщением, Шэнь Ляншэн вернулся на Кембридж Роуд, чтобы обнаружить мужчину, которого искал весь день, сидящим в его гостиной. Его тревоги исчезли, но гнев вспыхнул языками пламени. Даже не обращая внимания на присутствие слуг, он поприветствовал Цинь Цзина оскалом и лаем:
«Что я говорил об уходе?! Ты слышал хоть слово из того, что я сказал?!»
Шэнь Ляншэн так долго носил свою маску, что эмоции никогда не проявлялись на его лице. Никто в комнате прежде не видел его в такой ярости, и все застыли от шока. Цинь Цзин раскрыл было рот, но в итоге был слишком напуган, чтобы говорить.
«А потом просто вот так возвращаешься, - у Шэнь Ляншэна было еще что сказать, но видя опущенную голову мужчины, он сдержался. Помолчав несколько секунд, он сам развеял напряжение. - Давай поужинаем сначала».
Только сейчас парализованные слуги вернулись к жизни и начали подавать еду. Медленно и осторожно, они старались не создавать лишнего шума и суеты, страшась гнева молодого господина.
Ужинали в молчании, и тема не затрагивалась снова. Цинь Цзин ждал, когда пойдут спать, и Шэнь Ляншэн, по его мнению, остынет, чтобы сказать ему: «Завтра я пойду в школу».
«Прекрасно, - Шэнь Ляншэн не собирался держать мужчину взаперти, но добавил. - Когда ты вернешься? Я заберу тебя».
«Нет, не нужно, - Цинь Цзин сделал паузу, прежде чем объяснить. - Думаю, у меня будет много дел в школе в эти дни. Так что я не буду приходить».
Конечно же, Шэнь Ляншэн не разозлился снова, а его тон также оставался нейтральным: «Разве учебный год почти не закончился? Какие такие дела у тебя могут быть?»
Цинь Цзин не подготовил подходящего оправдания. Так уж вышло, что днем он навещал своего друга, который преподавал в Средней Школе Нанькай. Многие в его окружении разделяли те же мысли. Они не могли бороться с орудиями и винтовками японцев мясницкими ножами, но чувствовали, что должны сделать хоть что-то, что угодно, в поддержку сопротивления.
«Цинь Цзин, - видя его смятение, Шэнь Ляншэн догадывался о его намерениях, но все же оставался спокойным. - Ты волен делать все, что хочешь, но если не останешься здесь в это время, тогда тебе не стоит возвращаться вовсе. То, что ты сделал сегодня, не думаю, что меня хватит на другой раз».
Сказав это, Шэнь Ляншэн направился в ванную, оставив Цинь Цзина сидящим на постели с таким спутанным сознанием, что тот не мог свободно дышать.
Приняв ванну, Шэнь Ляншэн нашел учителя все в том же положении и смягчил свой тон: «Я сказал это под влиянием момента. Не воспринимай все так серьезно». Он поднял его на ноги: «Не сиди тут просто так. Иди мыться».
Этой ночью оба лежали в постели и не спали даже после того, как погас свет. Оба осознавали серьезность сказанного Шэнь Ляншэном и просто спихивали все на «влияние момента», что было выходом для обоих. Цинь Цзин уставился на навес над кроватью, тонкий, как паутина и белый, словно кокон.
На следующее утро газета по-другому осветила события. Японские войска выбрали стратегию «не обострять ситуацию и решить стоящую перед ними проблему» и активно устанавливали связь с Хэбэйско-Чахарским политическим