Подходя, Шэнь Ляншэн изучил ее и был уверен, что прежде не видел этого человека. Но он понял, почему служанка впустила ее - живот женщины был круглым, и было бы неправильно, позволить беременной оставаться на холоде.
Леди не замечала его, пока Шэнь Ляншэн не встал перед ней. Она соскочила с места и посмотрела на него встревоженными глазами, забыв даже поприветствовать мужчину.
«Чем могу помочь? - хотя она и была незнакомкой, было бы грубо выставлять ее. Он сел, и когда она осталась стоять, любезно добавил. - Присаживайтесь».
«Меня зовут Цуй…»
«Да, садитесь, пожалуйста, - видя, что она смогла выдавить из себя только три слова за все это время, Шэнь Ляншэну оставалось только набраться терпения и спросить снова. - Чем могу помочь, мисс Цуй?»
«Молодой господин Шэнь….»
Все еще стоя, она осилила еще три слова, прежде чем слезы потекли по ее лицу. Она не могла нормально говорить сквозь рыдания, что заставляло думать, будто Шэнь Ляншэн был виновником ее положения.
Несмотря на смущение, Шэнь Ляншэн знал, что никогда не сделал бы ничего подобного. Он ничего не мог, кроме как попросить служанку принести ей носовой платок. Со своим небезграничным терпением, он продолжал задавать вопросы и в конечном итоге выяснил, в чем дело.
Мисс Цуй не была родом из Тяньцзиня. Звали ее Чжао-ди - имя настолько обыкновенное, что обыкновеннее и быть не может. В ее внешности не было ничего выдающегося - простая светлокожая девушка - но мягкий характер заставлял ее выглядеть чрезвычайно жалкой.
Она приехала в Тяньцзинь со своим хозяином как служанка. Брат Шэнь Ляншэна положил на нее глаз и держал ее в качестве любовницы втайне от Ли Вань-сянь. Мужчина собирался бросить ее еще перед смертью, и теперь, когда был мертв, оставил беременную женщину без законных претензий на его состояние. Она держалась, закладывая свои вещи, два месяца. Ее арендодатель собирался вскоре забрать ее жилье, и, рискуя остаться без крыши над головой, она, наконец, набралась мужества искать Шэнь Ляншэна.
Шэнь Ляншэн не знал, был ли ребенок на самом деле от его брата - ему было все равно в любом случае, так как он уже избавился от мужчины, и он перешел сразу к делу: «Назовите цену».
«Нет, я не хочу никаких денег», - Цуй Чжао-ди была обречена на тяжелую жизнь из-за своей мягкой натуры. Каким-то образом она осталась с братом Шэнь Ляншэна после того, как он воспользовался ею. Сейчас она вся в слезах говорила, что не хочет денег, но сама не была уверена, чего хочет взамен.
Шэнь Ляншэн был беспощаден к своему собственному брату, но не хотел обижать женщину. Он позволил ей выплакаться и молча курил на своем месте. В конце он мягко предложил: «Не плачьте. Давайте поедим сначала».
Он проявил к ней подобную доброту по той единственной причине, которую не хотел признавать сам. Это была всего лишь маленькая родинка у ее глаза. Она вовсе не выглядела, как некто определенный, но из-за родинки он не мог вынести слез, падающих из ее опущенных глаз.
«Я… я не хочу многого… - услышав вежливое предложение мужчины, она перестала рыдать, но слова все еще беспорядочно выходили из ее рта. - Я сама буду растить ребенка. Я стану лучшей матерью…. Мне просто нужен билет домой».
Цуй Чжао-ди никогда не ходила в школу, и в ее речи и поступках не было логики. Она не искала встреч с Шэнями два месяца, потому что думала, что они заберут у нее ребенка, дабы воспитывать самим. Она заплатила кому-то, чтобы написать письмо семье, проживающей к югу от города, и мать согласилась принять ее назад. Она не хотела просить об этом семью, но ей негде было одолжить денег. Только тогда она стала искать Шэнь Ляншэна. Расспрашивать, где он живет, было, вероятно, самым храбрым поступком в ее жизни.
Слушая ее историю, Шэнь Ляншэн почувствовал редкостный позыв к доброте. Это не имело ничего общего с кем-то определенным, скорее с настойчивым тоном, которым она говорила о своем еще нерожденном малыше. Неважно, кто был отцом, материнская забота о ребенке нашла отклик в сердце Шэнь Ляншэна. Узнав, что ей негде остановиться, он решил идти до конца. Он планировал поселить ее в гостевой комнате на несколько дней, пока не купит билет и не найдет кого-нибудь, чтобы сопровождать ее.
Цуй Чжао-ди не была волевой личностью и согласилась бы со всем, что бы ни решил молодой господин. Она устроилась в поместье с маленькой сумкой вещей, не выходя из комнаты без необходимости. О том, чтобы есть за одним столом с Шэнь Ляншэном, естественно не было и речи. Однако она искренне думала, что он был хорошим человеком, в отличие от своего старшего брата.
Конечно, Шэнь Ляншэну было далеко до хорошего человека. Он не ожидал такого, когда убивал мужчину, и косвенно навлек на нее все это. Все, что он мог - возместить ей это деньгами.
Сначала, она отказывалась брать их, но Шэнь Ляншэн настаивал: «Просто возьмите их».
Она так и сделала, и ее мнение о нем только улучшилось.
Билеты на поезд были на двадцать второе января. Сильный снегопад обрушился на город в ночь двадцать первого января, что «Вон Лик» точно предсказывал как Дахань*.
Двадцать второе выпало на воскресенье, и Шэнь Ляншэн, за неимением лучшего занятия, собрался ехать на станцию.
Сопровождающий, найденный Шэнь Ляншэном, был секретарем, чей дом также находился к югу. Он был в совершенном восторге, услышав, что отпущен вплоть до Китайского Нового Года и, что лучше всего, ему продолжали платить. В день отъезда он прибыл с двумя громоздкими чемоданами на буксире и сияющей улыбкой. Даже Шэнь Ляншэн поддразнил его: «Переезжаешь в пригород?»
«Вовсе нет. Просто возвращаю кое-что семье».
Секретарь был дружелюбным человеком в свои двадцать с небольшим. Он должен будет провести остаток поездки с мисс Цуй, так что сразу начал разговаривать с леди и даже помог ей с багажом, не дожидаясь шофера. По правде, багаж у нее был небольшим, но Шэнь Ляншэн добавил еще пару вещей, узнав, что она заложила всю свою зимнюю одежду.
Может она и была беременна, но ей только исполнилось девятнадцать. Слишком застенчивая, чтобы говорить, но и чересчур смущенная, чтобы не ответить молодому человеку, бедная девочка стояла с опущенной головой и отвечала, только если с ней заговаривали.
Наблюдая все со стороны, Шэнь Ляншэн подумал, что эти двое немного смахивают на очаровательных молодоженов. В этом году ему исполнялось двадцать восемь, но он внезапно почувствовал себя старым. Смотреть на них было, словно смотреть на следующее поколение, и это заставляло его ощущать себя старшим.
Положив сумки, они сели в машину. Секретарь уселся на пассажирское сиденье, в то время как босс составил компанию Цуй Чжао-ди сзади.
«Будь осторожна по дороге», - добавил Шэнь Ляншэн как старший, которым он себя ощущал.
Девушка кивнула. Автомобиль миновал ворота поместья и свернул налево, когда Шэнь Ляншэн неожиданно повернулся, чтобы посмотреть назад.
«Останови машину!» - приказал он.
Шофер нажал на тормоза, но из-за снега машина проехала еще несколько ярдов, прежде чем остановиться. Застигнутая врасплох, Цуй Чжао-ди рванулась вперед, и ее руки поспешили закрыть выпирающий живот.
Она не имела представления, что произошло. Хотя она и не провела много времени с Шэнь Ляншэном, в голове она уже возвела его на пьедестал, как бодхисатву в храме. Он был высоко в небе, в лучах света, над смертными, лишенный всех эмоций.
Она наблюдала, как мужчина, почти спотыкаясь, выскочил из машины и неподвижно встал возле нее. В редком порыве смелости от шока она придвинулась к окну, силясь что-нибудь разглядеть.
Они отъехали рано утром, чтобы успеть на поезд, а Кембридж Роуд всегда была тихой улицей. Кроме их машины там был только один человек, стоявший в углу, дальше по улице.
Она догадалась, что Шэнь Ляншэн смотрел на этого человека. Должно быть, это был кто-то, кого он знал, но тогда, почему он просто стоял там? Почему не пошел поприветствовать его?