В итоге, Цинь Цзин не переехал с Сяо-Лю. Во-первых, второй этаж дома не был затоплен, но места там было так мало, что было немного тесновато даже для самих Лю. Его сестры еще не вышли замуж, так что Цинь Цзину не стоило оставаться с ними, неважно, как близки они были. Во-вторых… Цинь Цзин и сам не был уверен, что было во-вторых. Он сказал, что не может уехать с мужчиной, но в то же время он чувствовал, что слишком многим был обязан Шэнь Ляншэну, чтобы когда-либо суметь отплатить ему, и ощущал себя крайне виноватым.
Правда была в том, что Цинь Цзин понятия не имел, нормально ли Шэнь Ляншэну, когда он рядом, или он предпочел бы не видеть его, чтобы получить некоторое душевное спокойствие. В конце концов, он не смог выяснить этого и решил спросить самого мужчину.
Цинь Цзин спросил весьма туманно, но Шэнь Ляншэн понял настоящий вопрос и небрежно ответил: «Я бы волновался, если б ты жил где-нибудь еще, так что просто оставайся здесь со мной пока что».
Это могло прозвучать немного двусмысленно, но из-за кажущегося небрежным отношения мужчины, это правда выглядело, как забота друга.
Так, Цинь Цзин поселился в гостевой комнате в поместье Шэнь. Благодаря связям Шэнь Ляншэн раздобыл еще две лодки, одну - для прислуги, чтобы закупаться, а еще одну - исключительно для Цинь Цзина. Он даже попросил секретаря с юга, кто, как оказалось, был хорошим пловцом, посмотреть за Цинь Цзином пару дней и убедиться, что мужчина может управляться с лодкой, прежде чем отпускать его одного.
Цинь Цзин подсобил Лю с переездом на новое место, в то же время помогая школе с перевозкой оборудования и принадлежностей с пострадавших территорий. Разобравшись с этими двумя проектами, он услышал о недавно сформированной Комиссии Спасения от Наводнения. Он планировал помочь в Студенческом Союзе, но прежде чем успел доложить об этом Шэнь Ляншэну, мужчина сам пришел к нему:
«Если у тебя есть время, могу я попросить тебя прийти помочь в офисе?»
Просьба не была необоснованной, и Цинь Цзин с готовностью согласился. Но только прибыв в офис, он обнаружил, что требовалось выполнить кое-какую бумажную работу для Комиссии.
Цинь Цзин не был дураком: он легко разгадал, что это значило. Было похоже, что из-за наводнения развивается болезнь. Шэнь Ляншэн, вероятно, не хотел, чтобы учитель находился в людном месте, но также не решался оставлять его одного без дела, поэтому нашел для него эту работу.
И именно от того, что он все это понимал, ему было еще хуже. Мужчина был так добр к нему, принимая во внимание даже малейшие детали, но в итоге он подвел его.
Комната, куда въехал Цинь Цзин, была той же самой, в которой он поселился, впервые приехав в это поместье. Прошло три года. Немногое
изменилось, когда он смотрел из окна, но он чувствовал значительную разницу внутри.
Несколько первых ночей Цинь Цзин лежал в постели с этим нервозным ощущением, смешанным с постыдной надеждой, что мужчина ворвется в комнату в любую минуту. Он знал: было лучше, что они не переступали черту. И все же, он тайно питал надежду…
Он мучился по ночам, желая отбросить все самоограничения в последний раз, прежде чем один из них уедет. В свою очередь, Шэнь Ляншэн казался совершенно спокойным, взаимодействуя с Цинь Цзином только как близкий друг, не отстраненно, но и не слишком близко.
Иногда, во время еды, глаза Цинь Цзина втайне блуждали от еды к пальцам мужчины, держащим палочки, и еда у него во рту теряла свой вкус. Он просто истосковался по его голосу, пальцам, губам и коже, но оставшаяся в нем рациональность всякий раз отгоняла прочь эти импульсы и строго напоминала:
Этот «последний раз», о котором ты мечтаешь, закончится только болью для вас обоих.
Население Тяньцзиня боролось с увеличением воды полмесяца, прежде чем в конце августа уровень воды, казалось, снизился в некоторых местах на возвышенностях. Однако кто-то уже успел заболеть. Время от времени можно было заметить черный дым в небе из домов, что потеряли из-за болезни своих жильцов, сжигаемых затем для дезинфекции.
Однажды ночью Шэнь Ляншэн посетил сборище, которое не мог пропустить. Ужин давали на прогулочном катере. Некоторые люди, осознав, что танцзалы не будут снова открыты в ближайшее время, впоследствии нашли прогулочные катера, наняли девушек из шоу для развлечения и сплавлялись вверх и вниз по затопленным улицам каждую ночь. Фиктивное правительство не ограничило подобное безвкусное поведение, но даже решило сделать на этом деньги, собирая налоги на развлечения и добавочные пошлины за плавучие средства с каждого транспорта.
Сидя на одном из таких катеров, Шэнь Ляншэн то и дело обменивался вежливыми фразами с присутствующими, когда увидел рябь на воде, освещенную фонарями и луной.
«Я говорю, этот вид сравним с Циньхуай в десять ли», - слышал он восклицание другого гостя, а затем, как это перевели присутствующим японским солдатам.
Шэнь Ляншэн мог мало что знать о стране, но даже он знал, что «Циньхуай в десять ли» относилось к пейзажу города Нанкин.
Нанкин - город, что был изнасилован японской армией.
Если быть честным, Шэнь Ляншэн не назвал бы себя хорошим человеком. Он охотно принял участие в мероприятиях по оказанию помощи, несмотря на потерю завода Шэней в результате наводнения, не из-за внезапного порыва великодушия, но по эгоистичным причинам. Во-первых, чтобы найти Цинь Цзину безопасную работу. Во-вторых, он ощущал искреннюю необходимость делать хоть что-нибудь, когда бы ни вспоминал горе, что испытал, ища Цинь
Цзина во время наводнения. Возможно он, наконец, познал боль через это бедствие и следовательно сочувствие.
Хотя он и начал благотворительность по собственным причинам, Шэнь Ляншэн был перфекционистом, следующим своим словам. Если он сказал, что будет, то будет делать все возможное. Так совпало, что он пришел на эту встречу, отчасти надеясь собрать средства для благого дела.
Однако теперь он был полон сомнений, посмотрев на гостей на лодке, после разглядывания ряби на воде. Словно покинув свое тело, он впервые наблюдал со стороны вечеринку вокруг себя. Некоторые из этих людей были китайцами, некоторые - японцами, а некоторые - его друзьями - это был круг, в котором он потерялся на долгое время. Все эти годы, он позволял себе погружаться в эту игру власти и богатства. Он ничем не отличался от них….
Он был столь же отвратителен.
Певица на носу катера начала петь «Когда ты вернешься», пока тот же, что и ранее, мужчина продолжил тему: «Знаете что, эта улица и эта вода не выглядят, как Циньхуай, скорее - как Венеция, которую видишь в журналах. Мистер Шэнь, Вы учились за границей. Вы бывали там? Можно сравнить?»
«Нет, - услышал он свой почти горький ответ. - Я не бывал в Венеции».
Этой ночью Шэнь Ляншэн ушел рано, сославшись на плохое самочувствие. Цинь Цзина не было в гостиной, когда он вернулся, так что он направился в комнату для гостей. Он подождал пару секунд после стука, но не услышал ответа.
Прислуга сказала, что Цинь Цзин был дома. Его рука дрогнула на дверной ручке, прежде чем медленно повернуть ее, открывая дверь. Он увидел мужчину, спящего в одежде на кровати, вероятно слишком уставшего, а книга, которую тот, по-видимому, читал, валялась на полу.
Шэнь Ляншэн тихо подкрался и натянул легкое одеяло, укрывая живот мужчины. Он немного постоял у кровати, прежде чем нагнуться, чтобы подобрать книгу и положить ее на тумбочку. Затем он на цыпочках вышел, не выключая лампу.
Шэнь Ляншэн беззвучно закрыл за собой дверь, но не ушел. Он остался в коридоре, прислонясь к стене, и вытащил пачку сигарет. Горечь внутри, что он ощущал последние несколько часов, наконец рассеялась, ее сменило тихое и успокаивающее тепло от лампы в спальне.
Этой ночью он стоял снаружи комнаты Цинь Цзина, так же, как много ночей назад, тихо куря, довольствуясь, просто будучи где-то рядом с ним. Мимо прошла горничная, и заметив, что хозяин тушит сигаретные окурки прям там, где стоит, пожалела паркет. Она наспех нашла пепельницу и смела пепел и окурки вокруг него.