«Конечно, все нормально, - не получив никакого ответа от Шэнь Ляншэна, Цинь Цзин снова потрепал его по руке и добавил, успокаивая. - Работа одна и та же, неважно, куда я пойду. Не волнуйся об этом».
Он просил мужчину не накручивать себя, но самому приснился странный сон.
Начало было вполне нормальным и даже с сексуальным подтекстом. Цинь Цзину снилось, как они с Шэнь Ляншэном дурачатся в спальне, касаясь руками тел друг друга, намекая на прелюдию. Затем Шэнь Ляншэн толкнул его к напольному зеркалу в углу. Его спина прижалась к ледяному стеклу, но пах горел. Расслабившись от минета, он закрыл глаза, а с его губ сорвалось несколько стонов.
Но вскоре он почувствовал, как пара рук окружает его сзади с почти удушающей хваткой. Откуда явились эти руки? Цинь Цзина ужаснула мысль, что то были руки призрака, вытянувшиеся из зеркала и схватившие его, будто желая затащить туда.
«Шэнь…» - хотел он позвать на помощь, но обнаружил, что мужчина, стоявший перед ним на коленях, исчез. Он разжал тиски и повернулся. Человек, или может призрак, полностью вышел из зеркала и стоял с ним лицом к лицу. Темнота обволакивала их, загораживая знакомые ему апартаменты, но лицо перед ним он знал превосходно. Это был не кто иной, как мужчина, к которому он взывал о помощи.
«Шэнь Ляншэн», - позвал Цинь Цзин в изумлении. Вероятно, он читал слишком много у-ся романов: мужчина, которого он так хорошо знал, был в одежде, что носили в древние времена. Его длинные волосы были черны, а облачение - и того темнее: только бледное лицо мужчины выделялось в темноте. Это было лицо, что не выражало никаких эмоций, но пока они смотрели друг на друга, тихая слеза стекла по его лицу.
«Не…» - в панике потянулся Цинь Цзин. Он хотел сказать мужчине: не плачь, но обнаружил, что не может. Он не мог даже стереть слезу для него - слезу, казалось, содержащую в себе мучительную скорбь. Он, должно быть, причинил мужчине столько боли, что эта непреодолимая агония, разрывающаяся между любовью и ненавистью, отражалась в его глазах.
Цинь Цзин был так расстроен и не знал, что делать: созерцание страданий любимого ранило так же и его самого. Он был не в силах выдавить ни единого
слова утешения. Он просто смотрел на мужчину перед собой, словно статуя, боясь, что тот исчезнет, стоит ему только моргнуть.
«Цинь Цзин? Цинь Цзин?»
Цинь Цзин не мог пошевелиться во сне, но в реальности он был неспокоен и постоянно дергался. Словно почувствовав это, Шэнь Ляншэн проснулся и понял: у мужчины кошмар, поэтому он начал трясти его.
Цинь Цзин пролежал в оцепенении еще несколько секунд, потом внезапно перевернулся и крепко обнял Шэнь Ляншэна, уткнувшись лицом в грудь мужчины. Спустя какое-то время он уже вцепился в него руками и ногами и так тихо что-то бормотал, что Шэнь Ляншэн не мог ничего разобрать.
«Ну, ну. Теперь все хорошо… - Шэнь Ляншэн не знал, что снилось Цинь Цзину, и нашел действия мужчины немного забавными, но не мог сказать этого. Он обнял Цинь Цзина в ответ и нежно поглаживал его по спине, успокаивая. - Тебе приснился плохой сон? Теперь, когда ты проснулся, он тебе не навредит. Не бойся».
«Почему ты говоришь как моя мама?» - придя в себя, Цинь Цзин был немного смущен и ворчал, пытаясь скрыть это, прежде чем отодвинуться от мужчины.
«Уже дерзим, да? Думаю, ты заслужил этот кошмар, - словно уже соскучившись по Цинь Цзину, он притянул мужчину обратно в свои объятия. - Что тебе снилось?»
«Мне приснилось, что ты был призраком и съел меня», - продолжил свои дерзкие замечания Цинь Цзин, но, в конце концов, не мог держать это в себе и рассказал все Шэнь Ляншэну. Потом он шепотом спросил: «Когда я делал с тобой что-нибудь ужасное?»
«Да, в самом деле, когда? - Шэнь Ляншэн поцеловал его в лоб и просунул руку вниз, в штаны его пижамы. - Вторая половина была кошмаром, но первая нет, верно? Думаю, у тебя был такой сон, потому что мы недостаточно занимались этим на этой неделе».
«Прекрати это. Сейчас - середина ночи…» - тихо отказался Цинь Цзин, но уже возбудился, так как его тело привыкло к прикосновениям мужчины. Оставшаяся после сна страсть зажглась снова, и он бросил попытки разубедить Шэнь Ляншэна.
«Хорошо, если ты так говоришь, - Шэнь Ляншэн намеренно остановился, когда мужчина был возбужден до предела и похлопал его по заду. - Ложись спать».
«О, хватит. Не будь таким», - Цинь Цзин спустился и начал покусывать грудь мужчины, захватывая его соски. Он сам снял штаны под одеялом и поднес руку мужчины к своим нагим бедрам. Он направил пальцы Шэнь Ляншэна к своему входу и осторожно растягивал мышцы, одновременно трясь своей эрекцией о бедра мужчины.
«Ты - неисправимый негодник», - отчитывал его Шэнь Ляншэн, переворачиваясь и раздевая мужчину за считанные секунды. Он начал покрывать Цинь Цзина поцелуями с головы до ног, стараясь вызвать такое сильное желание, какое возможно, пока мужчина уже больше не мог терпеть.
Только, когда мужчина раздвинул свои ноги, оттягивая собственные ягодицы, умоляя его сделать это, он вошел в это тело, столь знакомое ему. Но даже так, секс не переставал быть волнительным, и они никогда не уставали от него.
«Разве не странно? Почему, ты думаешь, мне приснился этот сон? - после секса Цинь Цзин оправился от испуга, но все еще не мог забыть про сон. Он спросил Шэнь Ляншэна озадаченным тоном. - Что, если я действительно был в долгу перед тобой в прошлой жизни?»
«Ты, правда, веришь в реинкарнацию?» - Шэнь Ляншэн лежал, обнимая мужчину, и поглаживал его вспотевшую спину. Сам он считал, что, возможно, причиной этому сну послужила его недавняя просьба. Он и в самом деле удерживал мужчину, как и во сне, затаскивая его в место, что было только для них двоих, эгоистично забывая о войне и нынешнем беспорядке. Точно, как говорилось в сонете:
«Хотим остаться, - жизни на Земле
Мы будем рады, трудной и невечной,
Пусть вопреки пустой людской молве,
Всем трудностям и славе быстротечной, -
Друг другу посвятим мы радость лет,
Пока Творец нам не назначит встречу»*.
«Если честно - нет… - Цинь Цзин остановился, собираясь продолжить, но решил, что его рассудок просто слетел с катушек в столь поздний час. В конце концов, найдя удобное местечко в руках Шэнь Ляншэна, он тихо пробормотал. - Ладно, спокойной ночи».
«Цинь Цзин, у меня никого не осталось из семьи. У тебя - тоже, - сжимая мужчину в объятиях, Шэнь Ляншэн весьма откровенно высказал то, что пришло ему в голову. - Отныне нас только двое. Я буду заботиться о тебе, и все останется, как есть до конца, да?»
«Да, - быстро ответил Цинь Цзин. Он посмотрел вверх и пристально вгляделся в лицо мужчины. По-детски, но убедительно добавил. - И я тоже позабочусь о тебе».
«Хороший мальчик. А теперь - спать», - усмехнулся Шэнь Ляншэн и коснулся губами его глаз, а затем двое погрузились в сон в объятиях друг друга.
Даже если они не забывали о войне и суете вокруг, в любом случае их нельзя было счесть самоотверженными. О сумме, что пожертвовал Шэнь Ляншэн, обычные граждане даже и мечтать не могли, но в обстановке долго длящейся войны, это было не больше, чем капля в море - просто символическая поддержка. В сравнении с по-настоящему самоотверженными людьми, проливающими свою кровь на поле битвы, их вклад казался ничтожным. Однако, в конце концов, Шэнь Ляншэн просто желал прожить с мужчиной всю оставшуюся жизнь, поэтому должен был сохранить свою и его жизни несмотря ни на что. Они были не только партнерами друг для друга, но и родителями, братьями и детьми - они заменили друг другу самые близкие отношения. И они останутся вместе, пока смерть не разлучит их.
«Это - ты? Взял лапши?»
«Я вообще не пошел».
«Почему?»
«Я проходил мимо зернового рынка, и очередь была такой длиннющей, что я подумал, они все распродадут, пока она дойдет до меня. Давай сделаем ее сами».
Это был август Тридцать Четвертого года Республики, 1945 - по григорианскому календарю. После новостей о безоговорочной капитуляции Японии, разнесшихся по Тяньцзиню, город впал в радостное безумие. Торговцы фейерверками и петардами были ошеломлены, когда их товара оказалось недостаточно для спроса, что был выше, чем даже в Новогодний сезон.