управляемых промышленных предприятий». Хотя бизнес Шэнь Ляншэна не был достаточно велик, чтоб отвечать критериям для совместного управления, у него была горстка жилой и коммерческой собственности, насчет которой он хотел проконсультироваться с пожилым мужчиной. Он планировал пожертвовать ее государству, без напоминания Партии, в знак преданности.
Шэнь Ляншэн никогда не обсуждал это с Цинь Цзином, так что последний мог только слушать в тихом шоке.
«Сяо-Шэнь, - Лао-У когда-то называл его «мистер Шэнь», но теперь говорил совершенно другим тоном, словно был его старшим. - Я думаю ты верно решил, - продолжил он после паузы и сказал прямо, раз уж они втроем были одни. - Нужно что-то отдать, чтобы что-то получить. Ты умный человек, а наше правительство непредубежденно. Будь уверен. Плюс, я даю тебе слово. Можешь прийти ко мне, если столкнешься с какой-либо проблемой, и я сделаю все возможное, чтобы решить ее для тебя».
Лао-У сказал «отдать чтобы получить», и Шэнь Ляншэн не мог не согласиться. Следуя тенденции формирования совместного управления, Шэнь Ляншэн быстро разобрался с этим делом, и надо же, результат был таким, каким и ожидалось. Партия не доставляла ему никаких проблем, а вместо этого похвалила.
Однако активные пожертвования не означали, что нужно отдать все, что имеешь: цель Партии не заключалась в том, чтобы преобразовать всю частную собственность в государственную. Проблема была в том, что каждая вторая квартира в здании Маокэнь была возвращена владельцами правительству, с теми же намерениями, что и у Шэнь Ляншэна, так что естественно они не могли больше держать здесь апартаменты.
Цинь Цзин тихо паковался для переезда: в последнее время он был скорее замкнут. Шэнь Ляншэн знал, о чем думал мужчина, но не говорил об этом вслух. Он знал, что если сделает это, мужчина будет чувствовать себя еще хуже.
«Шэнь…» - когда сборы были почти окончены, Цинь Цзин больше не мог молчать. Его горло было слегка охрипшим, когда он начал говорить, так что он опустил голову и прокашлялся.
«Сходи, посмотри, не осталось ли чего на кухне, - решительно прервал Шэнь Ляншэн, и когда мужчина не сдвинулся с места, поторопил. - Иди же».
Слыша это, Цинь Цзин, и впрямь, свернул на кухню, но не мог найти ничего больше, чтобы упаковать. Он тупо стоял на одном месте, и скоро его руки начали бешено трястись.
«Цинь Цзин, - он услышал, как мужчина зовет его сзади, и обернулся. Учитель увидел Шэнь Ляншэна у входа на кухню, его прямая фигура была такой же, как всегда, а тон - спокойнее, чем когда-либо. - Ты знаешь сколько мне в этом году?»
Шэнь Ляншэн был Собакой, рожденной в 1910 году. Сейчас был декабрь 1949, а они встретились в 1936. Не считая двух лет, что они не видели друг друга, они были вместе уже больше десятилетия.
«Цинь Цзин, - Шэнь Ляншэн просто стоял там, не приближаясь, и спросил его медленно и ясно. - В сорок у мужчины нет сомнений*. Думаешь, эти вещи еще важны для меня?»
Шэнь Ляншэн мог произнести самые очаровательные из всех слов, когда был молод, но не стал бы больше делать этого в его возрасте. Он только взял Цинь Цзина с собой и переехал в маленький домик на Пэтит дэ Сэнтюр, проживая день за днем, насколько это было возможно. В 1952-м правительство начало Анти-пять Кампанию*, это затронуло многих, кто был капиталистом до освобождения. Шэнь Ляншэна, однако, это не коснулось, так как прежде он получил похвалу и даже был одним из первых, названных «Образцом законопослушного предпринимателя», из-за своего скромного ресторанного бизнеса и честной оплаты налога.
В свою очередь, Цинь Цзина перевели в только открывшуюся начальную школу в районе Хэбэй в качестве заместителя директора. Лао-У изначально хотел, чтобы учитель стал директором, но последний упорно отказывался, говоря, что он обучал пол своей жизни и не знал ничего кроме преподавания. Администрация не намеревалась спорить, и даже его звание заместителя было всего лишь формальным: он по-прежнему активно давал уроки и был классным руководителем.
«Сяо-Цинь, мы играем уже в третий раз. Когда Сяо-Шэнь собирается появиться?»
«Скоро, я думаю. Должно быть сейчас уже идет».
У Лао-У было две дочери. Старшая рано вышла замуж, а младшая вступила в армию в качестве медика и позже погибла на службе. В последние годы он часто общался с двумя молодыми людьми и начал относиться к ним, как к собственным сыновьям, постоянно стараясь обезопасить их, пока еще был на своей должности.
Хотя Шэнь Ляншэн пережил Анти-пять Кампанию невредимым, его политический облик был сомнительным. Лао-У считал, что работать на государство лучше, чем вести собственный бизнес, и хотел через своих военных товарищей подыскать для него место на государственном заводе. Государство также нуждалось в таких талантах, как он.
Когда Лао-У внес свое предложение за обеденным столом, Шэнь Ляншэн не возражал, только поблагодарил за внимание. Однако Лао-У отклонил это, утверждая, что вежливые разговоры ни к чему между ними. Он признал, что Шэнь Ляншэн сверхквалифицирован, чтобы быть простым бухгалтером, но стабильная жизнь лучше всего, а работа на государство доставит меньше хлопот, нежели управление собственными ресторанами.
Лао-У нашел Шэнь Ляншэну должность на Текстиле Номер 1, потому как он был близко к начальной школе на Тяньвэй Роуд, где преподавал Цинь Цзин, всего пятнадцать минут на велосипеде.
Чтобы жить ближе к месту работы, мужчины тоже переехали в дом на Тяньвэй Роуд. Он был очень похож на дом, где Цинь Цзин провел ранние годы жизни: два помещения в большем здании, и еще одна небольшая пристройка под хранилище.
Цинь Цзин боялся, что Шэнь Ляншэну не будет удобно жить в традиционном доме, после жизни в поместье западного стиля, но последний только насмешливо обозвал его «мнительным».
«Ты еще помнишь, о чем я тебе говорил прежде?»
Это было в середине гражданской войны. Сам Цинь Цзин определенно был на стороне коммунистов, но, тем не менее, был подавлен от мысли, что китайцы убивают друг друга. Если, когда они сражались с японцами он чувствовал острую боль, то боль сейчас была тупым ощущением, не поддающимся описанию.
Зная об упрямстве мужчины, Шэнь Ляншэн не утруждался убеждать его логическими доводами, только сказал, что война в конце концов закончится. А когда это случится, они найдут уютный загородный домик с прекрасным видом, может быть, в Цзичжоу, и у них будет сад и парочка кур. Это будет восхитительно.
Однако земельные реформы после освобождения, угрожающие землевладельческому классу, отбили у них всякую охоту даже помышлять об отъезде из города. Теперь, когда у них в самом деле был сад, они не могли содержать ни кур, ни уток, но хотя бы могли ухаживать за растениями. Они не были редкими или экзотическими, но все же очень красочными. Среди рододендрона, шалфея сверкающего и утреннего сияния было финиковое дерево с искривленным стволом, которое напомнило Цинь Цзину небольшое сочинение Лу Синя: «Из моего сада видны растущие за стеной деревья - два финиковых дерева».
«Во-первых, это дерево - в нашем саду, - подшутил над учителем Шэнь Ляншэн, слегка нахмурив брови. - Во-вторых, ты не умеешь считать. Где ты увидел второе дерево?»
«Ц-ц, - игнорируя мужчину, Цинь Цзин отметил, разочарованно глядя на дерево. - Посмотри, какое уродливое дерево. Думаешь, оно может принести хоть какие-то плоды?»
«Если ты не подаришь ему и капли любви, тогда оно определенно точно не даст ничего тебе», - подразнил Шэнь Ляншэн, встав рядом с мужчиной, рассеяно потирая ствол рукой.
«Ладно… может, оно и не такое уж уродливое».
«Что, правда, Цинь Цзин?»
«Прекращай свои «что, правда». Когда мои финики поспеют, я не дам тебе ни одного».
Люди в ту пору были просты. Соседи любили навещать друг друга, поболтать о том, о сем, и сначала посчитали странным, что двое мужчин живут вместе. Однако они нашли ситуацию вполне нормальной, услышав, что Цинь Цзин и Шэнь Ляншэн были кузенами и оба были женаты, но, потеряв свои семьи во время войны, предпочли по-братски составить друг другу компанию, чем обзаводиться новыми семьями.