Лафайет ничего не знал о том, что происходит в мире, но тут и Адриенна мало чем могла помочь. Тогда в разговор вступала Анастасия.
Пруссия признала Французскую Республику и уступила ей левобережье Рейна, оставив правый берег за собой. Голландцы, изгнав штатгальтера, провозгласили Батавскую республику и заключили военный союз с Францией, уступив ей несколько городов и обязавшись выплатить сто миллионов флоринов за свое "освобождение". Испанцы тоже вышли из войны. Французские генералы пообещали установить в Стране басков республику, и им без боя сдали Сан-Себастьян, а затем эту область попросту аннексировали. Главный испанский министр Мануэль Годой, который в свое время настаивал на войне, был вынужден ее закончить, чтобы вернуть утраченные земли (их обменяли на восточную часть Сан-Доминго), и получил титул "князь Мира". США заключили торговый договор с Англией, который Франция (и Томас Джефферсон, сочувствующий Франции) сочли предательством верного союзника, ведь американцы не должны давать убежище в своих портах французским кораблям и препятствовать англичанам вести с ними войну на море. Польши больше нет; Тадеуш Костюшко, раненный в бою, находится в крепости в Санкт-Петербурге вместе с другими вождями восстания, короля держат под стражей в Гродно…
Лафайету вспомнился Казимир Пулавский — как он бесстрашно скакал в атаку, не оглядываясь назад. О героях складывают стихи и песни, но законы и договоры пишут совсем другие люди… Не был ли он сам таким же храбрецом, увлекшим поверивших ему людей на верную гибель?
"Я не властен удовлетворить Ваших просьб, хотя бы желал. Хочу лишь заметить Вам, что поскольку Вы сами согласились разделить судьбу Вашего мужа, Вам будет невозможно никоим образом изменить свое положение".
Этот ответ от Феррариса пришел уже после Рождества. В своем письме, отправленном через три дня после приезда, Адриенна просила у военного министра разрешения ходить с дочерьми к мессе и видеться с другими узниками; комендант, общаться с которым по-прежнему можно было только письменно, в этой просьбе отказал. Что ж, ей хотя бы не запрещают переписку: она смогла написать отцу, тетушке и сестрам, получив целый ворох писем от них — разумеется, вскрытых.
Госпожа де Тессе купила поместье Витмольд на берегу озера Плён — целых полгода ходила вокруг да около, приценивалась, торговалась, а потом вдруг завершила сделку в один день, чтоб с рук долой; ей это свойственно. Они с семейством Монтагю переедут туда, как только Полина оправится от родов: она родила сына! Бедняжка очень тяжело переносила беременность; готовя приданое для младенца и следуя советам доктора Тиссо, которые отец посылал ей из Женевы, она при этом жгла важные бумаги и писала завещание, заботясь одновременно и о возможной смерти, и о будущей жизни. Роды были такими трудными, что госпожа де Тессе убежала на другой конец дома, лишь бы не слышать криков племянницы, зато теперь всё хорошо, и малютку Аттала, похоже, минует печальная судьба четырех его предшественников. Его окрестили дома, по католическому обряду, из-за чего он не будет записан в церковную книгу, потому что церковь здесь лютеранская. Тётушка беспокоилась о том, что у ребенка в будущем возникнут проблемы с документами, — какая разница, кто его окрестит, кюре или пастор! — но Полина настояла на своем. Адриенна отправила в Плён письмо с горячими поздравлениями.
Чернила, перья и бумагу приносил караульный офицер, который затем забирал их обратно. Пока Адриенна трудилась над письмом, он стоял рядом, заглядывая через плечо. Раз в месяц она отправляла записку банкиру, который выдавал деньги на их пропитание. Решив схитрить, Адриенна сделала на второй странице приписку для Жоржа, чтобы послать ему весточку о себе, — неуклюжая уловка, конечно же, не осталась незамеченной, банкир это письмо не получил. Зато Феррарис получит ее "благодарность":
"Мы все трое повторяем от чистого сердца, что мы гораздо счастливее с господином де Лафайетом даже в этой тюрьме, чем в любом другом месте без него".
Адриенна написала это совершенно искренне. Она была счастлива, удивлялась своему счастью и корила себя за него. Наконец-то Жильбер никуда от нее не денется! Ни в Англию, ни в Америку, ни вообще на войну! Каждый день они собираются всей семьей, разговаривают, читают друг другу вслух; она видит его, говорит с ним; он улыбается ей, целует ей руки…
Впрочем, в последнее время он встречает ее встревоженным взглядом: ее руки и ноги распухли, кожа покрылась гнойниками, и еще эта страшная мигрень… Хорошо, что дочери здоровы, хотя им очень не хватает свежего воздуха и движения. Лейтенант Якоб не осмелился вызвать к ней врача из соседнего госпиталя, но позволил написать коменданту: понуждаемая Лафайетом, Адриенна испрашивала разрешения покинуть тюрьму на неделю, чтобы показаться венским докторам. Шплени удосужился ответить через месяц: "Военный совет и я лично не можем удовлетворять просьбы государственных преступников. Нам поручено лишь охранять их согласно приказам Е.В. императора. Обратитесь непосредственно к монарху, раз он соизволил дать вам на это дозволение".