Так же как и Дану.
В этой ситуации союз двух незаурядных одиночек во много раз повышал шансы каждого на выживание и потому был оправдан. Но Герд мог думать иначе.
3
Это дупло, вознесённое на полсотни метров, оказалось уютным и даже просторным – настолько, что два огра не стесняли друг друга. А главное, здесь было спокойней: все подступы к дуплу отлично простреливались.
Обложившись трофейными игломётами, Герд сидел у входа, привычно фильтруя лесной гвалт и не выпуская из вида Дана. Не то чтобы Герд так уж не доверял неожиданному гостю, но спину предпочитал не подставлять никому – если не считать Уэ, которой был обязан жизнью многократно. Но после злосчастной для карателей осады Дома маленькая диланка окончательно впала в болезненную сонливость и сейчас дремала, зябко свернувшись у Герда на коленях.
– Дарю совет! – объявил Дан, будто не замечая насторожённости Герда, – не тревожь страстями Лес – по этим возмущениям и находят тебя каратели.
– Совет хорош, – одобрил Герд. – Главное, простой.
Дан пожал широкими плечами:
– Мне это средство помогает безотказно.
Секунду Герд разглядывал холёное лицо этого потомственного трехбуквенного, непонятно почему навязывающего ему свою дружбу.
– За этим ты и пришёл – советовать?
Дан ухмыльнулся, качнул головой.
– Мог я соскучиться? – спросил он негромко. – Или даже захотеть помочь?
– С чего вдруг? Здесь каждый – за себя.
На смирном лике Дана вновь мелькнула усмешка.
– Отгородился от всех стеной и считаешь – обезопасился? А ну как проломят её?.. Впрочем, вижу, – Дан кивнул на Уэ, – монолит уже дал трещину. Ты не пробовал ужиться с туземцами?
Пробовать-то Герд пробовал, но быстро понял, что жизнь на виду, без стен и штор, не для него. А затем начались набеги карателей, и подставлять диланов под их удары было бы подло.
– Занятный народец, – сказал Дан, запуская руку в свою походную сумку. – Пока мы рвали друг другу глотки, они совершенствовались. – Дан извлёк горсть ягод и стал кидать их по одной себе в рот. – Ты не слышал их песни?
Если это можно назвать было песнями. Время от времени, под настроение, Уэ угощала Герда порцией завораживающих гармонией звуков и движений – под аккомпанемент лесного оркестра. И тогда к горлу подступал комок, грудь распирала невнятная тоска, и хотелось тут же, немедленно, сделаться добрее и чище. И огнём жгли грехи.
– Между прочим, диланы на диво жизнестойки, – продолжал Дан, смакуя ягоды. – Состояние их психики всегда адекватно обстановке – они абсолютно естественны. Нам это кажется инфантильностью, а на самом деле они просто лишены нашей инерции – это высшая ступень психоорганизации!
– И потому они мрут, как мухи? – сумрачно спросил Герд. – Чего стоит их совершенство, если они не способны вышвырнуть нас вон? Да если бы не Лес!.. – Он заставил себя замолчать.
– Диланы раздавили бы нас за сутки, если бы смогли переступить через мораль.
– Именно – они сами загнали себя в тупик!
– Диланы – сознание Леса, его совесть, и потому они так уязвимы, – сказал Дан. – Но будь они иными, с кем бы ты был сейчас, Герд? – Дан хохотнул, будто всхлипнул. – Веками мы мечтали о рае, и вот дорвались, загадили мечту, надругались над святостью…
– Кажется, туземцы произвели на тебя впечатление, – усмехнулся Герд.
– Как и на тебя, – спокойно парировал Дан, бросив взгляд на диланку. – Кстати, не пора ли тебе определиться?
– Это в чём?
– Пассивная оборона неэффективна, Герд. Когда-нибудь тебе не повезёт. Или же тебя доконают кошмары, и ты разучишься убивать.
У Герда сузились глаза:
– Что, у тебя тоже?
– А ты и здесь хотел быть исключением? – засмеялся Дан. – И ведь что обидно, Герд: первыми сдают люди с воображением!
– Раз так, попробую сойти за кретина.
– Герд, да ты ли это! Столько смирения – откуда?
– А чего ты хотел? – раздражённо спросил Герд. – Натравить меня на армию? Или я действительно похож на идиота? Это же система – громадная, отлично налаженная, несокрушимая – пережить такое!.. И люди в ней – безликие шестерни, коим положено крутиться, не раздумывая.
– Например, как это делаешь ты?
– У меня веская причина, – возразил Герд хмуро. – А у других?
– Любой системе можно противопоставить другую, помощней. Разве ты не ощущаешь Леса, Герд? Ведь это не простой набор деревьев, это организм, и каждый агрессор, даже голый, как младенец, для него – источник болезненности. Пока Лес терпит, но не вечно же его терпение.
– У него иные ритмы – пробуждение может затянуться на годы.
– Ну так надо его ускорить! Или тебе не дорога Уэ?
Герд подобрался, хищно оскалился, но устрашить Дана было непросто – он только благодушно улыбнулся в ответ.
– Предлагаешь устроить повторное избиение огров? – сдерживаясь, спросил Герд. – Далеко же ты зашёл, Дан!
– Почему бы нет? Тратить жалость на Псов – вот ещё!
– В армии не только Псы.
– Уверяю тебя, Герд, там всё провоняло псиной насквозь! Не заблуждайся на этот счёт: людей чести уцелело немного, последних добивают сейчас каратели. Кто не сумел ужиться с Псами – обречён, а об остальных стоит ли сожалеть?
– Я не доверяю перевёртышам, – произнёс Герд, будто случайно уронив руку на ложе игломёта. – Дан, против своих я не пойду.
– В самом деле? И сколько этих «своих» ты уже уложил?
– Защищаться – не значит предавать.
Дан помолчал, сосредоточенно шаря в сумке. Но, видимо, запас ягод иссяк, потому что ладонь показалась наружу пустой. С сожалением вздохнув, Дан кивнул и легко поднялся.
– Дозреешь – позови, – сказал он. – Думаю, ждать недолго.
Скользнув мимо Герда, он исчез в проёме, и даже листья не зашуршали у него на пути – наловчился ходить вельможа, хоть сейчас в разведчики!..
Герд перевёл взгляд на Уэ, заметив вдруг, как сильно девушка исхудала – до проступивших на спине рёбер. Что там толковал Дан о жизнестойкости диланов? Если это и верно, то лишь на приличном удалении от огров. Наше присутствие для них губительно, слишком серьёзно воспринимают они наши боевые игры… Ну почему Псы не оставляют меня в покое, на что я им сдался? Да был бы я один!.. Но Уэ, бедная девочка, – такая жизнь не для неё, надолго её не хватит.
Однако ночью и Герда ждала расплата. Снова будут взрываться миры и гибнуть планеты, звёзды и целые галактики, а он – истерзанный, оглушённый, беспомощный – будет ползти по бескрайнему хлюпающему болоту из трупов и крови, задыхаясь от смрада, вымаливая себе прощение… у кого?
4
Лес вывел Дана к ближайшей из пастбищных полян, где по грудь в высокой траве спокойно кормились могучие длинноногие лоны. Выбрав животное покрупней, Дан взобрался на его широкую спину, устроившись вполне уютно в подобии глубокого кожаного кресла. Затем повернул лона, устанавливая направление, и наподдал пятками. Флегматичный гигант сорвался с места и понёсся, как ветер, – так же стремительно и плавно. При желании можно было даже вздремнуть на скаку, однако спать не хотелось: не остыли ещё впечатления от разговора с Гердом. По оценкам Дана, разведчик был близок к перелому, следовало лишь чуть поднажать. Либо подтолкнуть.
Спустя примерно час бешеной гонки лон вырвался на другую пастбищную поляну, мало чем отличавшуюся от первой. Одним махом Дан перелетел в седло свежего скакуна и продолжил гонку, не сбавляя скорости.
На свою беду, лоны пришлись по вкусу одичавшим ограм, и те с увлечением на них охотились – если эти бойни можно было назвать охотой. Правда, находить места их пастбищ становилось всё труднее: Лес (или туземцы) научился прятать этих кротких силачей, спасая их от истребления, а убийц – от перегрузки совести, если последнее было возможно. На Дана это не распространялось, поскольку у него-то хватило ума обратить свой охотничий пыл на менее полезных животин.