Сама же она впихнула в себя половину миски через силу и сейчас просто грелась травяным напитком, пытаясь растопить холодный шип, то и дело колко шевелящийся где-то за грудиной.
Наконец, молчание показалось ей вовсе невыносимым. Подумалось, что еще немного, и она сама завопит раненой крачкой, смахивая со стола остатки трапезы.
— Джон, — напряженно позвала Кати, а когда осоловевший мальчик оторвал рассеянный взгляд от очага, попросила: — Помнишь? Ты мне рассказать обещал. Почему такая магия?
Джон понуро кивнул:
— Угу. В поместье всяким вещам учат. В основном интересным. Но иногда и не совсем законным, а есть и вовсе запретные. Отец Рилан говорил как-то, чтобы мы тому не смущались. Ведь на войне все средства хороши.
— На какой еще войне? — Кати изумленно вскинула брови.
— На праведной. Отец Рилан считает, что постулат "магия должна служить людям" — неверный. Он говорит, что магия должна служить крачкам.
— Как это?
— Ну… он говорит, что крачек и так осталось слишком мало, чтобы сейчас распыляться на тех, кто даром не обладает. Потому и открыл школу, чтобы помочь талантам, взрастить новую Стаю.
— А про какие такие запретные вещи ты говорил?
— Ментальная магия, — тихо сказал Джон. — Принуждение.
Кати неожиданно стало не по себе. В Тумаллане крачек было действительно мало. Да, конечно, у них, как и везде в Империи, был свой Храм, но сама религия Пламени оставалась, скорее, красивой старинной традицией. Одной из. Приходя к единению, жители знали, что всегда могут при надобности получить ответную помощь: с врачеванием, с выращиванием урожая, со строительством. Да много с чем еще. Все это изрядно облегчало жизнь и казалось чем-то привычным и незыблемым. И только теперь, кажется, до Кати дошло, какой силой, на самом деле, обладают их "добрые наставники". И, захоти они однажды проявить ее в полную меру, преград им никаких не будет.
Она поежилась.
— Знаешь, Джонни, наверное, даже лучше, что ты оттуда ушел. Мне кажется, что это неправильно, применять подобную магию.
И осеклась. Ведь буквально полчаса назад она сама очень даже благосклонно принимала помощь рыжика. Но ведь в тот момент это было необходимо? А, может, геронт тоже связан необходимостью?
Она тряхнула головой. Думать об этом было сложно, сейчас все выглядело зыбко, неоднозначно, да и вообще…
Кати усилием воли отогнала от себя лицо Марка, каким оно стало в тот момент, когда они…
— Джон! — поспешно сказала Кати. — А с чего у тебя так вышло с Джиной? Кайл что-то про приют говорил. Вы уже тогда вовсю соперничали?
— Да не, — мальчик неохотно повозюкал пальцем по клетчатой черно-зеленой скатерти, — мы тогда и магичить-то толком не умели…
И тяжело вздохнул, подняв на нее синие очи:
— А ты никому не скажешь?
— Могила.
— Видел я кое-что. А она знает, что я видел.
— И что видел-то?
— Они подружки были. Ну, вроде как. Джина и еще одна девочка, Мари. Только мне кажется, что Мари ее не любила, боялась просто. Потому и позволяла делать всякое.
— А… что? — Кати смутно припомнила, что о чем-то подобном уже говорила Юльке.
— Джина на ней тренировалась. У нее тогда магичить не слишком хорошо получалось, да и не разрешали наставники особо. Вот она втихаря и… Мы замечали, конечно, что Мари какая-то совсем тихая стала. И брат Августин, помнится, ее разговорить пытался. Но та — ни в какую. Говорила просто, что плохо себя чувствует. Ее лечить даже пробовали.
Он покачал головой.
— Я однажды с ней вместе к колодцу пошел, ведра помочь дотащить. Так она как стала ворот крутить, у нее рукав платья задрался. А там шрам, как от ожога. Хотел спросить, что это, да Мари только зыркнула на меня, рукав одернула, ведро схватила — и бежать.
— И что же, все молчали? Как допустили такое?
— Не знаю, — Джон дернул тощим плечиком. — Наверное, слухи какие-то ходили, потому что незадолго до того, как Мари исчезла, отец Рилан в приют приезжал. Разговаривал вроде с кем-то из учеников, может, и с теми девочками тоже.
— А потом?
— А потом Мари пропала. Говорили, что забрали родственники. Но я накануне…
Он потянулся к кружке и сделал большой глоток чая.
— На ночь глядя в библиотеку отправился. У нас как раз экзамен по арифметике должен был утром быть. Там уже совсем темно стало, только в одном месте свет — я думал, лампу там забыли, и пошел, забрать хотел. Ну, да. Лампа там была. А еще Мари лежала, на полу прямо, между стеллажами с книжками. И Джина над ней, на коленках. Меня увидела, голову вскинула, и так ла-асково говорит: “Джонни, тебе чего?”