Когда они прибыли в Хоррхол, совсем распогодилось. Солнце перевалило зенит и стало ощутимо припекать, так что Кати сняла плащ. А потом покосилась на Джона в ученическом одеянии и набросила плащ ему на плечи. Пусть терпит. Безопасность сейчас важнее.
Впрочем, от порта, куда в объезд города сразу прибыла повозка, до рыбацкого квартала идти было недалеко. Да и в суматохе, царившей в прибрежном районе Нижнего города их вряд ли бы заметили какие-нибудь крачки из Верхнего. Во всяком случае, так утешала себя Кати, когда они с мальчиком миновали шумный порт и углубились в улицы между неказистыми домиками рыбаков.
К одному такому дому — деревянному, крытому дранкой, и припустил что есть мочи Джон. Отворил низкую калитку и, войдя в вымощенный камнем дворик с покосившейся лавкой под окном, дернул дверь. Обернул к Кати расстроенное лицо:
— Заперто. Работает мама наверное…
Девушка с сомнением осмотрела дом: окна закрыты, дверь тоже кажется надежной. Впрочем, Кати никогда не умела взламывать замки.
— А где она работает? Сходим, может?
— Не, — мальчик покраснел, — далековато. Да и не любит она, когда беспокоят. Давай, лучше я открыть попробую. Только, айда к задней двери. Чтоб не увидел никто.
Кати недоуменно пожала плечами (ну кому какая разница, как хозяин входит в собственный дом?) и отправилась следом. Они завернули за угол, обогнув здоровую деревянную бочку для сбора дождевой воды, миновали две каменные ступени и оказались на задах дома. Пара чахлых кустиков кизильника, жарящихся под солнцем, снова всколыхнули в Кати тоску по лесному Тумаллану, его вековым дубам, тенистым полянам и разнотравью. Не стоило им уезжать. Определенно не стоило.
Джон тем временем снял плащ, сунул его Кати в руки и вскарабкался на высокое, покрытое облупившейся синей краской, крыльцо. Подергал дверь, снова вздохнул и склонился к замочной скважине.
— Что ты делаешь? — заинтересованно спросила Кати. Неужели у мальчишки есть с собой отмычки?
— Обожди, — отмахнулся тот, нахмурившись. — Знаю я одно заклинание…
— Ого…
Джон поводил раскрытой ладонью перед замком, выпрямился и потер лоб.
— Вот ведь зараза. Снова не выходит. Наверное, я слишком много сил потратил, с этим отводом глаз.
И бросил на Кати смущенный взгляд:
— Иди сюда, а? Ну, конечно, если ты себя хорошо чувствуешь…
— Единение? — Она взошла на крыльцо и села на ступеньку. Нагретое солнцем дерево оказалось очень уютным. Джон опустился рядом и нерешительно заглянул ей в лицо.
— Да всё нормально, не переживай. — Кати сама взяла его за руки и приложила их к своим вискам. Привычно представила пышное континентальное лето. Озеро и подружек. Лесную опушку. Иволгу на дереве перед старым домом Хартов. И неожиданно задохнулась от боли, от внезапного осознания, что в ее жизни всего этого уже больше никогда не будет. Джон дернулся и вырвал руки.
— Извини… — помотала головой Кати. — Я не хотела. Оно само.
— Ничего, — мальчик вздохнул. — Немного все же зачерпнул. На простенькое заклинание хватит.
— И откуда у тебя такие познания? — Кати усмехнулась. — Что, тоже школа?
— Ну… я же говорил…
— Ладно. Не обращай внимания. Твори свое заклинание.
Но Джон не спешил вставать. Сидел рядом, точно нахохлившийся птенец, ковыряя пальцем прореху на подоле ученического облачения. А потом снова вздохнул:
— Тебе очень плохо, да?
— Да.
— Я заметил. Еще когда в самый первый раз почувствовал тебя. Там, внутри, что-то черное и холодное. И только по краешку иногда словно искрами плещет. И мне от такого становится не по себе. Что они с тобой сделали, Кати?
— Ничего, — она со странным равнодушием пожала плечами. — Меня просто не любили. Но это пройдет. Честно. Знаешь, наверное, потому у нас так и вышло криво с этой магией, что от меня и черпнуть толком нечего было.
— Наверное, — сказал Джон расстроенно, но с вопросами больше лезть не стал, а снова занялся делом.
Кати отрешенно наблюдала, как по небу плывут к горизонту темные дождевые облака, касаясь края морской сини. И как мельтешат в облачной вышине белые точки крачек.
Наконец, замок у нее над головой щелкнул, и Кати поднялась. Отряхнула подол платья и вслед за Джоном вошла в сумеречную прохладу дома.
В узком коридоре стояли плетеные полукруглые ящики, обитые узкими дощечками, и слабо пахло солью и рыбой. Засиженное мухами грязное окошко света пропускало мало. Джон чем-то загремел впереди и, откинув полосатую занавеску, которой заканчивался коридор, шагнул в дом. Тут же остановился, замерев, а Кати чуть с ним не столкнулась.