Кати повертела загадочное письмо, гадая, кому же оно предназначено, и тут увидела вдавленную в печать фигуру поджарого зверя — совсем как на медальоне Ирены. С опаской положила свиток на стол. Наскоро оделась и, выскочив в коридор, забарабанила в соседнюю дверь.
Открыли ей не сразу, но Кати не сдавалась и, в конце концов, на пороге показался заспанный Бенедикт:
— Ты чего бузишь?
— Вот. По-моему, это тебе. Читай, давай.
Сонливость Бена как рукой сняло, и он уставился на свиток так, словно тот был живой и в любой момент мог укусить.
— Откуда это?
— Крачка принесла. — Кати возбужденно облизала губы. — Да читай уже! Страшно любопытно, чего там.
— Сестренка, — Бенедикт укоризненно покачал головой, — разве тебя не учили, что неприлично совать нос в чужие дела, а уж тем более письма?
— Птица же ко мне прилетела! Я вообще могла спокойно его прочитать — так нет, к тебе побежала!
— Катрина. — Бен нахмурился и остро напомнил сейчас матушку в минуты гнева. — Ты прекрасно поняла, кому адресовано письмо, так что прекрати спектакль и ступай к себе. Хотя, нет, узнай лучше у Ричарда, вернулась ли тетушка, и когда станут подавать ужин.
И решительно захлопнул дверь перед носом надувшейся сестры.
За ужином Бенедикт был рассеян, часто отвечал невпопад, чем, в конце концов, вызвал укоризненное покашливание со стороны Мадлены. Кати же, наоборот, вся извертелась, вполне уже позабыв обиду, но всё так же сгорая от любопытства. И, поняв, что никаких разговоров от брата не дождется, обрушила весь свой необузданный интерес на хозяйку.
— Тетушка, скажите, а что, у вас в городе крачек используют вместо почтовых голубей?
Мадлена поперхнулась чаем и недоуменно воззрилась на племянницу:
— Кто тебе сказал такую ересь, дорогуша?
Кати, испугавшись, что ее могут посчитать врушкой, собралась рассказать о письме, но тут брат ощутимо пнул ее в лодыжку. Мадлена меж тем возмущенно продолжала:
— Ты разве не знаешь, деточка, что крачка у нас — животное священное? И хотя уже давно не осталось на свете тех, кто может, как встарь, обернуться птицей, традиции мы чтим. Ни один приличный горожанин не пойдет на святотатство!
— Обернуться птицей? — Кати задумчиво нахмурилась, не донеся до рта ложечку со сливовым джемом. Помнится, дома о чем-то подобном упоминал брат Жак, наставник семейства Хартов, но Кати всегда полагала, что это было иносказательно. В их краю по-настоящему религиозных людей было мало, а древние обычаи соблюдались скорее по привычке, чем по уму и велению сердца. Ну и по имперским законам, разумеется.
Мадлена поджала губы.
— Запомни, дорогая. Никогда не расписывайся в невежестве, если не хочешь посадить пятно на собственную репутацию. Неужели тебя не обучали истории Империи? Глава о Миллендау там довольно подробная. Впрочем… — она промокнула губы салфеткой, — о чем я говорю? В вашей глуши и книжек, верно, не было?
— Были, — смущенно буркнула Кати, которую, откровенно говоря, история тоже мало интересовала. — Матушка сама нас учила. Только мы говорили о другом.
Тетушка коротко кивнула, спрятав в уголках губ презрительную усмешку:
— Что ж. В любом случае, мы исправим это недоразумение.
Кати положила ложечку на стол и уставилась в чашку. Тонкий, почти прозрачный фарфор был усеян мелкими лиловыми цветочками, но сейчас красота его не радовала. Почему-то показалось, что Мадлена грязными пальцами коснулась образа матери — такого, какой навсегда остался в памяти. От этого сделалось горько, и Кати, кашлянув, постаралась сменить тему разговора:
— А что говорят, из-за чего произошла облава?
— Какая еще облава? — Мадлена дернулась. — Что ты болтаешь, деточка?
— Ну как же? Мы приехали, потом вышли в таверну, а на обратном пути попали в заварушку. Один мужчина сказал, что бунт, а потом за нами воины погнались и…
— Катрина!
Хлесткий окрик Бенедикта оборвал поток ее красноречия:
— Не пугай тетушку. Уверен, это было недоразумение.
— Погнались? — Мадлена слегка побледнела и встревожено повернулась к племяннику.
— Не обращай внимания, просто у одной юной девы не в меру разыгралось воображение. — Бенедикт криво усмехнулся.
— Но… как же… — Кати растерянно захлопала ресницами, а тетя глубоко вздохнула и кончиками пальцев отодвинула от себя чашку.
— В последнее время в городе неспокойно. Ходят слухи, что Наследники снова поднимают головы. Я сама не видела, но говорят, были какие-то еретические листовки. Представляете, их находили даже в Храме, в блюде для пожертвований… Светлые Лебеди, спасите нас…