Благодарно ему улыбнувшись, Кати склонилась над своим листом и принялась записывать то, что монотонным голосом по слогам диктовала Джина.
Впрочем, мучиться долго не пришлось ни самой чтице (Кати заподозрила, что та только недавно научилась грамоте), ни ученикам. Брат Харди вскоре вернулся и, поспешно пройдя к кафедре, отослал Джину на место коротким взмахом руки. Вид у него, как заметила Кати, был крайне озабоченный.
Наставник сосредоточенно помял переносицу и принялся снова рассказывать про огненную стихию. Кати подумала, что наверное в этой школе было принято по нескольку раз повторять одно и то же и, подперев щеку, принялась слушать знакомый рассказ. Она уже совсем было заскучала, но тут брат Харди смилостивился над своими подопечными и плавно перешел к теме водной стихии.
Кати взбодрилась — а вот это было очень кстати: разузнать о магических свойствах воды и, возможно, сегодня же продемонстрировать брату Марку нечто посерьезнее быстро рассыпавшейся бабочки.
Воодушевленная, она даже позабыла о стычке с Джиной и когда поднялась со скамьи, приступая к практике, слегка растерялась. Напряженно оглядывая библиотеку в поисках следов водной магии, Кати снова поймала злой взгляд черных глаз.
"Ну и ладно, — подумала она, — наставник все равно не даст меня в обиду, а уж с мелкими подколками я как-нибудь и сама разберусь".
Она подошла к открытому окну, откуда долетал в помещение приятный ветерок, и, встав спиной к подоконнику, прикрыла глаза. Пожалуй, в этот раз стоит всё же не предаваться размышлениям, а действительно постараться понять стихию. Вспомнила, как с час назад тянулась всем своим существом к фонтану и тут же почувствовала за спиной знакомый отзвук водного потока. А потом пришли ощущения — не такие яркие, но тоже зовущие. Они были похожи на яркие цветные пятнышки, раскинутые по комнате. Разные: где-то лужицы, где-то совсем легкие брызги, но от каждого точно тянулась к Кати прочная ниточка. А самый громкий зов стихии исходил откуда-то сверху. Она открыла глаза и разулыбалась, когда поняла, что это та самая чудо-Литкель, висящая над дверью.
— Я нашла, это карта Империи, — громко сказала Кати, и стоявшая неподалеку девочка вздрогнула от неожиданности. — Чем она выписана? Краски, чернила? Там точно было использовано много воды, и ее след до сих пор звучит очень ярко.
— Хорошо, — медленно кивнул брат Харди. — Однако, мисс, я попросил бы вас в следующий раз не выражать свои эмоции столь открыто и ответить мне у стола, не делясь догадками с остальными учениками.
— Выскочка, — Джина искоса глянула на Кати поверх армиллярной сферы, которую до того пристально разглядывала. — Непременно нужно было перед всеми покрасоваться, да?
Кати вспыхнула:
— Брат Харди, простите, я ничего подобного не хотела. Просто, наверное, обрадовалась, что так ясно услышала воду, и…
— Еще и врушка, — припечатала худышка. — Брат Харди, если бы я стояла у окна, я бы тоже быстро угадала. Там же такие магические потоки по саду гуляют, что тянут на себя все, что в комнате.
— Не ругайтесь, девушки, — поморщился наставник. — Не имеет значения, каким образом было выполнено задание, если оно было выполнено хорошо. Продолжайте.
Он снова уткнулся в книгу.
Кати гордо вздернула нос и отвернулась. Не спеша двинулась по комнате, стараясь найти еще какое-нибудь веское подтверждение собственным способностям. Она даже не догадывалась про то, что открытое окно как-то может повлиять на ее действия, и теперь хотела доказать еще и себе, что вправду научилась чувствовать стихию. Магические пятна ощутимо пригасли, но не исчезли. И Кати, напряженно сосредоточившись, сноав старалась найти самое яркое, чтобы уж наверняка получить одобрение брата Харди. Наконец, сделав нелегкий выбор между свежевыстиранной симарой наставника и небольшой вазой с остатками засохшего букета, она развернулась, чтобы направиться к столу. И тут же неожиданно споткнулась. Неловко взмахнула руками и, уже падая, сообразила, что ей только что самым банальным образом поставили подножку.
Кати рухнула на четвереньки, больно ушибив ладони и коленки, и, быстро развернувшись, уселась на пол и подняла голову.
Со всех сторон понеслись смешки и сдавленное хихиканье, а Джина, нависая сверху, язвительно улыбнулась.
— Ах, какая же ты неловкая, — с притворным сочувствием покачала она головой и протянула руку: — Давай, помогу.