Доктор вышел в соседнюю комнату для разговора с ее мужем, а Рита тем временем аккуратно сворачивала кровавые простыни. Она уже давно потеряла счет умершим роженицам.
Когда доктор вернулся, у нее все было готово к отбытию. Они молча вышли из дома на улицу. А через несколько шагов она сказала:
– Не хочу умереть таким образом.
– Я вас понимаю, – сказал он.
У доктора был друг, некий джентльмен, который часто наведывался к ужину и покидал дом только на следующее утро. Рита никогда об этом не говорила, хотя доктор понимал, что она догадывается о его любовной связи с этим мужчиной. Своим молчанием Рита давала понять, что относится к этому делу спокойно и будет держать язык за зубами и впредь. Через несколько месяцев, хорошенько все обдумав, он сделал ей неожиданное предложение.
– Почему бы вам не выйти за меня? – сказал он как-то раз в перерыве между пациентами. – В нашем браке не будет… сами понимаете чего. Но мне это пришлось бы кстати, да и вы могли бы получить определенные выгоды. И нашим пациентам это понравится.
Она обдумала предложение и согласилась. Они обручились, но незадолго до свадьбы он заболел пневмонией, слег и умер, а ведь был еще молодым. В последние дни жизни он призвал нотариуса, чтобы изменить завещание. Свой дом со всей обстановкой он завещал тому самому джентльмену, а Рите оставил немаленькую сумму денег – во всяком случае, достаточную для пусть и скромного, но независимого существования. Он также завещал ей свою домашнюю библиотеку. Рита продала букинистам все тома, кроме медицинских и научных, упаковала вещи и отправилась вверх по реке. Когда их катер приблизился к Годстоу, она посмотрела на монастырь и вдруг ощутила острую боль, вспомнив о своей утраченной вере.
– Причалить здесь? – спросил лодочник, неверно истолковав ее напряженный взгляд.
– Плывем дальше, – сказала она.
И они плыли еще один день и еще одну ночь, пока не достигли Рэдкота. Рите приглянулось это место.
– Вот здесь, – сказала она лодочнику. – Это мне подойдет.
Она купила небольшой коттедж, расставила на полках свои книги и оповестила лучшие из местных семейств о том, что у нее есть рекомендательное письмо от лондонского медицинского светила. А после того как она успешно излечила нескольких больных и обслужила дюжину рожениц, ее репутация в округе утвердилась прочно. Теперь лучшие местные семьи не желали видеть никаких других врачей, кроме Риты, если кто-то из них готовился прийти в наш мир либо его покинуть, а равно при всех медицинских кризисах в промежутке между этими событиями. Ее услуги хорошо оплачивались – и на жизнь хватало с лихвой, и понемногу округлялся капитал, полученный от покойного доктора. Некоторые из ее пациентов были достаточно богаты, чтобы позволить себе ипохондрию, и она всегда терпеливо выслушивала их нытье, поскольку щедрая плата за такие визиты позволяла ей брать по минимуму с по-настоящему больных бедняков, а то и вовсе лечить их даром, если врачебная помощь была им не по карману. Свой досуг она проводила дома в тихом уединении, методично штудировала книги из библиотеки доктора (о нем самом она почти не думала и никогда не упоминала в качестве своего бывшего жениха) или занималась приготовлением лекарств.
С той поры Рита прожила в Рэдкоте без малого десять лет. Вид мертвецов ее нисколько не пугал – ей нередко доводилось ухаживать за умирающими, наблюдать их угасание и констатировать смерть. Смерть от болезней, смерть при родах, смерть от несчастных случаев. Смерть вследствие злого умысла (пару раз случалось и такое). Смерть могла быть и долгожданной гостьей для зажившихся на этом свете стариков. Монастырская больница Годстоу стояла на самом берегу, так что и утопленников она с юных лет навидалась достаточно.
Именно такая смерть пришла на ум Рите той холодной ночью, когда она быстро шагала к флигелю. Смерть от утопления не была редкостью в этих местах. Ежегодно река забирала несколько жизней. Для этого много не нужно: лишняя порция выпивки, один неосторожный шаг, секундная потеря внимания. Первым увиденным ею утопленником был мальчишка двенадцати лет – лишь годом младше ее самой в то время, – поскользнувшийся, когда пел и дурачился на краю шлюза. Следующим оказался летний пикниковый бражник, который оступился, выбираясь из лодки на причал, и в падении ударился обо что-то виском, а его приятели были слишком пьяны, чтобы оказать помощь. Потом был выпендрежный студент, который золотым осенним деньком сиганул в реку с верхней точки Уолверкотского моста и, возможно, в последний миг жизни еще успел подивиться тамошней глубине и силе течения. Река есть река, в любое время года. Были и молодые женщины, подобные ее матери, – покинутые их возлюбленными и отвергнутые семьями, эти несчастные предпочли позору и нищете объятия речных вод, избавляющие от всего этого. И еще были младенцы, нежеланные комочки плоти, маленькие зачатки жизни, сгинувшие в реке прежде, чем эта жизнь предоставила им хоть какой-то шанс. Все это она видела.