Марина принимала решения спонтанно и интуитивно, быстро, и ждала того же от супруга. Ее дико раздражала манера Гущина думать, прежде чем ответить!
— У меня быстрый ум, — объясняла женщина. — Меня бесит, если мне не отвечают сразу. Чего тут думать-то, а, Гущин? Вопрос элементарный, бытовой, решение простейшее!
Стас же считал, что у жены язык опережает мозги. Ее спонтанные решения зачастую оборачивались пшиком и конфузом. Но если брать юриспруденцию отдельно, то тут интуиция Маринки как-то срабатывала. (Или везло пока.)
В общем, если штампы применить: страсти накалялись, непонимание росло. Скандалы становились чуть ли не ежедневными.
О том, как сказываются родительские разборки на Арсении Стас, почему-то, не думал. Считал, из-за сына стерпит все, что так и нужно — ребенок должен расти в полной семье.
Но вот однажды, когда после очередного громкого скандала Гущин сидел на кухне и тискал в руках большую чашку с остывшим чаем, туда же зашел Арсений. Сел на табурет напротив папы, поставил локти на столешницу и бескомпромиссно выдал:
— Наша мама — энергетический вампир. — Стас поднял голову и изумленно поглядел на четырнадцатилетнего подростка. — И вот чего я, батя, не понимаю… Ну ладно я. Родителей не выбирают, мне с мамой пожизненно мучиться. Но ты-то что? Тебя, что держит? Хлопни дверью, наори, ты ж нормальный мужик!
«Нормальный мужик» Гущин понимал, что в сыне говорит юношеский максимализм, свойственная молодости категоричность и невозможность разглядеть полутона. А возможно сказывались мамины гены, сын умел также отрубить с плеча. Но мог и семь раз примериться, как папа. Гущин считал, что сыну повезло — от каждого из родителей он взял их лучшие качества.
Но в целом Арсений был прав, а от полутонов, по сути дела, ничего уже не осталось. Тем же вечером Стас собрал вещи и переехал к маме.
Маргарита Павловна ни чуть не удивилась, увидев на пороге сына с чемоданом, и впервые призналась, что всегда знала: брак разлетится вдребезги. Так лучше уж раньше, чем позже.
…О семейном фиаско Стас поведал Львовой в нескольких корректных фразах, но на сыне остановился подробнее:
— В этом году Арсений поступил в военное летное училище. Он с детства мечтал стать полярным летчиком.
— Какой ужас, — раздался за спиной майора тихий выдох Ани. — А почему полярным-то? Это же так страшно! — девочка подошла к маме, обняла ее за талию, прижалась. — Я по телевизору документальный фильм смотрела, так там рассказывали, что даже если летчик катапультируется из падающего самолета, то в холодной воде все равно не выживает…
— Нюра, Нюра, — чмокнув дочь в висок, перебила мама. — Ты что специально пришла Станислава Петровича попугать, да?
— Неа, — девочка подняла лицо к матери. — Я пришла спросить, можно ли сходить с Занозой на реку? Она вся в земле извозилась, мы ее там искупаем.
Львова вопросительно поглядела на гостя. Но в ее глазах майор увидел иной вопрос — возвращение к прежней теме: есть опасность или нет? Можно ли дочерям выходить за территорию?
Непонятно, поняла ли переглядки взрослых Аня, но просьбу она подредактировала:
— С нами Влад пойдет и Мишка тоже обещал. Можно?
— Конечно, — улыбнулся Гущин. — Только проследите, чтобы Зойка от вас в камыши не заплыла. Она здесь ничего не знает и может потеряться.
— А мы присмотрим! — уже убегая, крикнула девчонка.
— Тоже мне парламентер, — глядя в спину бегущей дочери, хмыкнула Львова.
— Веревки из вас вьет?
— Ну куда ж без этого? Случается. Папа ей вообще ни в чем отказать не может. Но впрочем, Аня многого не просит, она неизбалованная девочка. Послушная.
«Возможно так и есть», — подумал Гущин. В его присутствии Аня еще ни разу не совершила ничего, не попросив у взрослых разрешения.
Пригубив вина, майор поинтересовался:
— А Миша, это сын вашего мужа от первого брака, да? — Станислав не собирался скрывать, что наводил справки о близких Львовой.
— Угу. Миша очень хороший парень. — Евгения Сергеевна махнула рукой на недалекий забор из сетки рабицы, отделявший их участок от соседского. — Они живут вот там.
В том, что бывшие супруги Дмитрий и Анфиса жили по соседству не было ничего сверх странного. Они здесь родились, все детство вместе провели, считались первой парой на деревне и поженились сразу после школы. Анфиса ждала мужа из армии и воспитывала первенца, названного в честь деда Михаилом.