«Виновного», — мрачно повторила про себя Лоррейн. У сотворившего такое нет в душе ни капли вины. Инспектор выразилась так только для того, чтобы не произносить слова «убийца».
— Не могли бы вы вспомнить, когда последний раз видели дочь? — Лоррейн приготовилась конспектировать.
Констебль Эйнсли отвечал за запись разговора на магнитофон. Они договорились работать именно так — без всяких формальностей, но предусмотрев возможность послушать важные показания Фрайтов позже. Лоррейн никогда не переставало удивлять, сколько же значимой информации можно было упустить в первый момент.
— Миссис Фрайт?
— В прошлую субботу, — сухо вставил мистер Фрайт, до сих пор хранивший молчание. — Дафна заскочила, чтобы увидеться с ней, не так ли?
Он пристально взглянул на жену. Лоррейн показалось, что этот человек все еще не оправился от шока и скорбит в душе, хотя его слова звучали бесстрастно, так, словно все произошедшее было лишь мелкой неприятностью.
Миссис Фрайт кивнула в знак согласия.
— В котором часу это было? — уточнила Лоррейн. Она наклонилась ниже в надежде, что на сей раз миссис Фрайт ответит сама.
— Утром, — тихо ответила убитая горем мать. Ее тело безудержно била дрожь.
— Поздним утром, — добавил мистер Фрайт.
— И как Салли-Энн выглядела? — Лоррейн мельком взглянула на констебля Эйнсли.
— Превосходно. Она была приятно оживлена, хотя и нервничала по поводу родов.
— Насколько мне известно, у нее было назначено кесарево сечение.
— Да.
Не было никакой надобности спрашивать, почему врачи приняли такое решение. В больнице уже подтвердили, что у Салли-Энн выявили предлежание плаценты — состояние, при котором плацента разрастается, перекрывая естественные родовые пути. Акушер принялся обстоятельно объяснять Лоррейн, почему в данном случае без кесарева сечения не обойтись, но прервался, когда инспектор сообщила, что обе ее дочери появились на свет точно так же — и по той же самой причине. «Не повезло», — только и сказал врач, и Лоррейн оставалось лишь согласиться с ним.
— Значит, было крайне важно, чтобы Салли-Энн не начала рожать сама, естественным путем, — высказала мысль Лоррейн.
Миссис Фрайт кивнула. И Лоррейн вспомнила, как много лет назад ее предупреждал акушер: если она станет рожать сама, начнется опасное для жизни внутреннее кровотечение, а ребенок лишится кислорода, как только плацента отслоится. Это точно не принесет пользы ни матери, ни малышу, и лучшим вариантом в такой ситуации станут заранее спланированные роды хирургическим путем. Оставалось только правильно выбрать дату операции.
— Какой ужас… — выдавила из себя миссис Фрайт. — То, что она все равно умерла.
Бедная женщина перехватила взгляд мужа, словно знала, что за этим последует. Ее глаза наполнились слезами.
— Бог захотел забрать к себе ее и ее внебрачного ребенка — так или иначе, — заметил мистер Фрайт и перекрестился.
— Я понимаю, в вас говорит горе, мистер Фрайт, — промолвила Лоррейн, пытаясь хоть немного развеять гнетущее чувство, схватившее всех присутствующих за горло.
— Нет, вовсе нет, — жалобно произнесла миссис Фрайт. — Ему была ненавистна сама мысль о том, что у Салли-Энн будет ребенок.
— Почему же? — Именно по этой причине Лоррейн и решила записать показания на пленку.
— Она не была замужем, — прошептала миссис Фрайт так, словно даже произносить эти слова было грехом.
— А мой внук не должен был родиться вне брака. Хватило и того потрясения, что его отцом оказался Рассел Гудол. — Лицо мистера Фрайта налилось краской ненависти и гнева. Иссиня-черные вены, шевелившиеся под кожей его щек и пористого носа, свидетельствовали о самом что ни на есть нечестивом образе жизни.
— Вы уверены в том, что Рассел Гудол был биологическим отцом ребенка?
Тест ДНК должен был в самое ближайшее время ответить на этот вопрос, но Лоррейн хотела узнать мнение родителей убитой.
— Салли-Энн сказала нам, что он — отец, — то ли вздохнул, то ли тихо прорычал мистер Фрайт.
— Нет, Салли-Энн не была уверена, Билл, — поправила миссис Фрайт. — Она была… популярной девочкой.
— Потаскушкой, ты имеешь в виду.
— Продолжайте, — сказала Лоррейн миссис Фрайт.
— У нее было два бойфренда. Она никак не могла решить, кого же из них выбрать. Когда Лиам узнал о ребенке, он больше не захотел иметь с ней ничего общего. Сказал, что ребенок не может быть от него, — кротко пояснила миссис Фрайт.