Наши лица оказываются очень близко друг к другу. Настолько близко, что я могу чувствовать ее дыхание. Ощущать всю эту новую жизнь, бурлящую внутри ее.
— Если я расскажу вам, — с улыбкой отвечаю я, — мне придется вас убить.
Позже, когда мальчики опустошили свои тарелки и попросили добавки даже не один, а целых два раза, когда они высосали четвертинки персиков и облизали пальцы, после горячей пенистой ванны в компании дюжины динозавров и с рассказанной мною сказкой, а затем и пожелания спокойной ночи Джеймсу и Клаудии (с несколькими вопросами лично ей по поводу того, как она себя чувствует и не собирается ли в ближайшее время родить), я валюсь на свою кровать, будто мои кости рассыпались от изнеможения и печали.
На глаза наворачиваются слезы, и мне приходится прятать их в подушке. Подступает гнев, и я кусаю ее, оставляя на накрахмаленном хлопке следы зубов — символы моей безысходности.
Ну почему это должно было произойти именно сейчас?
Достаю из нижней части гардероба свою большую дорожную сумку. Расстегиваю молнию внутреннего отделения и вытаскиваю маленькую сине-белую коробочку с надписью «Клир блю». «Точность — более 99 %» — гласит надпись под названием. Здесь два теста.
Проделав процедуру, я добиваюсь только одного: меня начинает неудержимо тянуть домой. В конечном счете я чувствую себя бесплодной и ни на что не годной внутри.
10
— Она курит. — Я вразвалочку расхаживаю из одного угла гостиной в другой.
— Вздор, — устало отвечает Джеймс. — У нее нет такой привычки. Разве ты не помнишь, мы спрашивали у нее об этом на собеседовании?
— Я почувствовала от нее запах. Сомнений нет.
Я на мгновение задумываюсь. Джеймс прав. Она точно говорила нам, что не курит. Я не хочу, чтобы мальчики видели, как она исподтишка закуривает у черного хода, или даже уловили исходящий от нее запах табака. И тогда, прежде чем мы узнаем об этом, они решат, что в курении нет ничего страшного, и сами начнут дымить. Нет, я хочу растить их иначе.
— Спроси у нее, если тебя это так беспокоит, — предлагает Джеймс.
— И как ты себе это представляешь? — интересуюсь я, прохаживаясь между ним и камином. — Ничего хорошего не выйдет, если она решит, что мы ей не доверяем.
— Какая же ты глупышка! — бросает Джеймс и почему-то показывает на каминную решетку, за которой нет дров и огня. В этой комнате всегда холодно, но Джеймс настаивал, чтобы мы пришли поговорить именно сюда, потому что тут дальше всего от комнат мальчиков и лестницы на верхний этаж Зои. — Неужели ты не помнишь, как она недавно разожгла камин в другой гостиной и жаловалась, что это далось ей с трудом? Она еще сказала, что комнату заволокло дымом, и извинялась за запах. Только и всего, Клаудия. Ты почувствовала исходящий от ее одежды дым от дров.
Безусловно, Джеймсу, так же как и мне, прекрасно известна разница между этими двумя запахами. Я, может быть, и беременна, но еще не потеряла обоняние.
— Нет, ты ошибаешься. Я уловила сигаретный дым в ее дыхании.
Мы мгновенно замолкаем, когда дверь вдруг открывается, сопровождаясь тихим стуком.
— Это всего лишь я, — возникает на пороге Зои. — Простите, что помешала.
Вид у нее взволнованный.
Неужели она слышала, что мы говорили о ней?
— Входите, — приглашает Джеймс.
Мне остается только молиться, чтобы Зои не слышала моих слов.
— Ничего по-настоящему важного, — говорит она, вероятно ощущая наше смущение. — Мы можем поговорить завтра, если вы заняты.
Она нервно топчется в дверном проеме, ожидая ответа и переводя взгляд с меня на Джеймса. На ее лице написаны мольба и извинение за вторжение. У нее явно что-то на уме, и она не знает, как это сказать. Она выглядит так, будто уже ложилась спать и, возможно, так и не смогла сомкнуть глаз. Ее волосы с одной стороны слегка спутаны, а легкого макияжа глаз, заметного сегодня днем, и след простыл. На бледной коже ее щек и лба заметен неяркий блеск еще не впитавшегося ночного крема, в то время как надетая задом наперед футболка и шерстяные носки красноречиво подтверждают намерение пораньше лечь спать.
«Что же снова привело ее вниз?» — спрашиваю я себя.
— Мы ничуть не заняты, — говорю я, и мне почему-то немного ее жалко. Я похлопываю по свободному месту на диване и, когда она робко усаживается, бросаю взгляд на Джеймса, еле заметно округлив глаза, что должно быть заметно лишь ему одному.
«Нет дыма без огня», — проносится в голове излюбленное выражение моей матери.