— Я ничего не сказала, — быстро ответила Линнет.
— Вы могли и не говорить, дорогая. У вас написано на лице, что вам это не нравится, — мягко сказала Дина.
— Меня это не касается, — упрямо настаивала Линнет. — Только… Его жена ведь умерла совсем недавно, не так ли? Не слишком ли рано он стал искать утешения?
— А-а, — Дина помолчала, потом решительно тряхнула головой. — Мы не знаем, действительно ли он занимается этим. Вы спешите с…
— Выводами, — подсказала Линнет.
— Да, с выводами. Но даже если то, о чем вы думаете, правда, у мужчин есть свои потребности, не так ли?
— У женщин тоже, — не думая, сказала Линнет, и Дина кивнула, полная согласия.
— Это правда. Я была замужем много лет. Теперь я одна, и мне не хватает… близости, — призналась она с тоской. — Но у женщин чувства чаще бывают к одному мужчине, тому, кого она любит. У вас есть такой?
Теперь была очередь Линнет покачать головой.
— Нет. Такого нет, — сказала она. — Я всегда была слишком занята учебой, музыка поглощала все мое время. У меня никогда не было времени думать об этом. Но все же я не верю, чтобы мужчина мог легко забыть или заменить любимую женщину. Если Макс любил свою жену…
Она резко оборвала себя, осознав, что делает именно то, что он запретил ей делать, — обсуждать его брак. И привело ее в чувство не только собственное сознание неловкости положения, но и внезапно появившееся на обычно открытом лице Дины замкнутое выражение.
— Извините, — быстро проговорила она. — Как я уже сказала, это не мое дело.
Дина сочувствующим жестом коснулась руки Линнет.
— Вы живете здесь, как член нашей семьи. Естественно, вам хочется кое-что знать, — сказала она. — Если я скажу вам… между нами, по-дружески, что этот брак никогда не был идеальным, сможем мы никогда больше не возвращаться к этой теме? Макс не простой человек, я знаю; он требовательный, слишком интересный внешне, что не приносит ему пользы, он вечно в пути. Но Джоанна… — Она надолго умолкла, не решаясь продолжить, и Линнет боялась дышать, чтобы не спугнуть ее.
Наконец она произнесла с неохотой, как будто из нее это вытащили клещами:
— У Джоанны был очень трудный характер. С самого начала ей, по-моему, не нравилась Италия. Она все время уезжала, возвращалась и снова уезжала. То за туалетами в Париж, то к друзьям в Канны.
Это Джоанна-то уезжала? Джоанна бежала из дома? Линнет так долго рисовала себе печальную картину, в которой Джоанна играла роль настоящей затворницы в «Кафаворите», зависящей от капризов мужа, что она едва могла поверить в то, что ей говорила Дина.
Она тетка Макса, естественно, она на его стороне, подумала Линнет, но в душе не могла отрицать, что Дина честный и откровенный человек. И с готовностью признает недостатки Макса.
— Но когда родилась Кэсси, то, конечно же, все изменилось? — спросила Линнет.
— Я надеялась — я молила, чтобы это было так. Ребенок иногда удерживает вместе мужчину и женщину. Но… — Она снова покачала головой. — Я и так слишком много сказала. Хватит, — решительно сказала она.
Джоанна, должно быть, была так несчастна, заставляла себя повторять Линнет, что даже ребенок не изменил ее жизнь к лучшему. Она была вынуждена продолжать убегать из дома. Наверное, во всем был виноват Макс.
Но ее непоколебимая в прошлом убежденность дала трещину. Картина, которая жила в ее воображении с тех пор, как она приехала в Венецию, потеряла свою четкость, ясность, одноплановость. Появились новые контуры, новые грани, о которых она и не подозревала. И как она ни пыталась настойчиво убеждать себя, что все это чепуха — в конце концов она знала Джоанну, — даже в эту мысль начало закрадываться сомнение. Насколько глубоко и полно может знать наивная, юная девушка молодую женщину на несколько лет старше себя, которая в полном объеме обладает сексуальной индивидуальностью?
Линнет переполняли и расстраивали все эти сомнения и вопросы, а поскольку Дина ушла в гости, взяв с собой Кэсси, некому было отвлечь ее. День был таким же жарким и солнечным; как всегда, но она не могла представить себя лежащей на пляже в одиночестве.
Пойду прогуляюсь, вдруг решила она. Она давно давала себе обещание побывать на островах венецианской лагуны — вот и подвернулся случай.
Надев черные шорты-бермуды, белый открытый топ и босоножки и не забыв прихватить свою шляпу с большими полями, она отправилась автобусом до Трепорти, откуда на острова регулярно курсировали пароходики.
Было приятно сидеть на открытой верхней палубе небольшого парохода, подставляя свои длинные волосы под легкий ветерок, и с интересом наблюдать, как постепенно приближался остров Бурано: сначала стала видна высокая колокольня его церкви, потом нагромождения домов и, наконец, пристань, где она с радостью выпрыгнула на берег.