– Новая одежда. Да. Я думаю об этом. – Она не могла сосредоточиться, и голос ее звучал смущенно. – Мы можем сэкономить деньги, если перешьем для девочек пару моих платьев. – У нее и в самом деле было много одежды, которую она еще не распаковала. – Тогда нам придется потратиться только на портниху. И на башмаки. А также на некоторые непредвиденные покупки.
Отвернувшись от раковины, он хмуро посмотрел на нее.
– Тебе незачем жертвовать своими вещами. Твой отец одевал мою жену десять лет, и я не хочу, чтобы он одевал и моих дочерей. Купи новую материю.
Она молча смотрела, как он взял свое ведерко с едой и шагнул к двери.
– Покупать новое – расточительство. Мы могли бы использовать эти деньги на другие нужды, – сказала Энджи, все еще стоя к нему спиной.
– Не желаю, чтобы дочери носили обноски.
Знала она раньше, насколько он упрям и горд? Нет, пожалуй, не знала. Осознав, что он собирается уйти, Энджи встала и посмотрела ему в лицо. Подбородок ее был воинственно вздернут.
– Я не собираюсь стирать твое белье.
Если он вообразил, что может поцеловать ее, а потом вывести из терпения и заставить исполнять каждодневный унылый труд настоящей, а не фиктивной жены, то ошибается. Вместо того чтобы умаслить ее и сделать покладистой, он восстановил Эйджи против себя. Его поцелуй показал ей, чего она была лишена все эти годы, и осознание этой потери привело ее в ярость. Он стоял, держась рукой за дверную ручку.
– Я чуть не забыл. Кто такой Питер Де Грут?
У Энджи отвисла челюсть. Это было утро потрясений.
– Откуда ты, ради всего святого, знаешь имя Питера? – Она бы не больше удивилась, если бы он заговорил на иностранном языке.
Засунув руку под рубашку, Сэм извлек письмо и положил на столик у двери.
– Он, должно быть, поверенный твоего отца. Это так? – Щеки ее окрасились румянцем.
– Нет, – медленно произнесла Энджи. – Мистер Де Грут – друг. Добрый друг.
– Понимаю. – Сэм уставился на нее, стоя на другом конце крошечной гостиной, отделенный от Энджи корытами с остывающей водой. – И насколько добрый друг?
Почувствовав себя неловко, Энджи отвела прядь волос со лба.
– Мистер Де Грут и я, возможно, поженимся. После того как мы с тобой получим развод.
Брови Сэма высоко взметнулись, а взгляд стал пронзительным.
– И ты говоришь мне прямо в лицо, что какой-то сукин сын ухлестывает за моей женой?
– Пожалуй, то, что ты сказал, верно. – В ней внезапно закипела ярость. – Но как ты смеешь возражать? – Она обвела рукой все, что их окружало, – дом, занавески на окнах, коврики на полу, мебель. – Ты жил здесь с другой женщиной! Ты даже не ухаживал за кем-то, ты взял эту женщину в свой дом, и она родила тебе детей!
– Это разные вещи.
– Уверена, что это не так.
– Я не ухаживал бы за женщиной, у которой был законный муж! Скажи этому мерзавцу, чтобы больше не писал тебе.
Она только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная из воды. Это было невероятно!
– Конечно, я этого не сделаю. Как только мы разведемся, я собираюсь выйти за мистера Де Грута!
– Ну, мы еще не разведены. А пока не разведены, ты моя жена, и я не потерплю, если ты будешь путаться с другим мужчиной.
– Я имею полное право распорядиться своим будущим! – Сэм ткнул в нее пальцем:
– Ты ему скажешь, Энджи, чтобы он больше тебе не писал. Что ты предпримешь после нашего развода, это твое дело. Но пока ты живешь в моем доме, это касается меня. Поэтому поостерегись. Я больше не желаю видеть писем от этого высокомерного интригана, пытающегося воткнуть нож мне в спину, от этого сукина сына!
Лишившись дара речи, она смотрела, как он протопал к двери и вышел. Она испытывала потребность излить свою ярость. Оглядевшись, Энджи схватила солонку со стола и бросила ему в спину. Солонка отскочила от стены возле двери и приземлилась на пол. Выбежав за Сэмом на улицу, она метнула ему вслед вазу, метя в шею. Ваза пролетела мимо его головы и разбилась на дороге перед его носом. Сзм остановился и с гневом посмотрел на Энджи:
– Ты сколько угодно можешь быть итальянкой, но я не изменю своего мнения. Никакой лукавый негодяй не будет увиваться за моей женой, пока она живет у меня в доме, ест мой хлеб и тратит мои деньги. Можешь ему это написать.
– А я никогда не буду стирать твое грязное белье! – закричала Энджи ему вслед. – Никогда! Ты меня слышишь?
Он притворился, что не слышит. Но зато слышали все соседи.
Когда до Сэма долетело приветствие Кеннеди Джонсона, он выпрыгнул из ямы, в которой копался, стряхивая грязь с полей шляпы, прежде чем пожать ему руку.
– Везет хоть чуть-чуть? – спросил Кен, стоя на краю ямы. Он скосил глаза, пытаясь заглянуть туда, где Сэм оставил зажженный фонарь.
– Я надеюсь на это место. По приметам где-то здесь залегает жила.
Ему и прежде случалось питать такие надежды, но каждый раз он ошибался. Наступит день, когда ему повезет, и он верит, что это уже произошло.
Солнце опускалось за горную гряду. Веером расходящиеся облака были подсвечены оранжевым и розовым. Внизу на Беннет и Майерс-стрит зажглись электрические фонари. Большинство окон домов и хижин были освещены изнутри. Сэм представил себе, как матери зовут детей домой, а отцы уже поглощают свой ужин и читают за едой газеты. А возможно, что кое-кто из них глотнул чего-нибудь покрепче чая в одном из многих салунов или борделей. Он оперся о камень и отер пот со лба. Весь день он махал молотком, а теперь взялся за свою кирку и лопату, и ему казалось, что каждый из этих инструментов весит не меньше сотни фунтов.
– Принес тебе сандвич и немного яичницы с пикулями. Все из «Башмачка». – Кен протянул ему пакет из вощеной бумаги. – Не похоже, что дома тебя ждет ужин, и одежду твою, кажется, не стирают.
В угасающем свете дня голубые глаза Кена блеснули. Желудок Сэма подсказывал, что следует принять пакет. Он приподнял верхний ломоть хлеба.
– Говядина! Благодарю тебя.
Он откусил от сандвича, глядя на едва пробивающуюся из-за краев розового и оранжевого ярко-синюю полоску неба.
– Я ничего не сделал ей. Не успел войти, как она начала кричать, что не станет стирать на меня. – Он покачал головой. – Я недостаточно ценил Лору.
– Это напоминает мне то время, когда Молли выследила меня в Денвере на Четырнадцатой улице. Если бы она меня застукала, то до смерти забила бы своей шваброй. – Он рассмеялся.
Сэм бросил на него взгляд украдкой.
– А почему ей вздумалось следить за тобой?
– Она решила, что я встречаюсь с какой-то девицей у Мэтти Силка. Но тогда я не знал печали. Узнал позже. Молли не такая женщина, чтобы мириться со сплетнями.
Сэм улыбнулся, представив себе эту сцену.
– Но у меня не было никаких шашней со шлюхами, – продолжил Кен.
– Я и не думал, что были.
– Дело в том, что у меня уже есть женщина с характером. Иногда мне с ней и трудно. Она обожает сплетничать, доводит меня до бешенства. Но Молли всегда держит меня в тонусе, и с ней не скучно. Не знаю, заметил ли ты, что на свете полно унылых и скучных женщин.
– Лора не была скучной, – проговорил Сэм после минутной паузы.
Она была тихой и спокойной и не требовала от него слишком многого, но у нее обо всем было свое мнение. Она была не способна кричать и бросать вещи, как Энджи, но в ее хрупком миниатюрном теле жил сильный дух, хоть это и не было заметно.
– Я не сказал, что она была скучной. Просто тебе не стоит слишком огорчаться, если твоя настоящая жена поймает тебя на Керр-стрит или откажется стирать твое белье. Твоя жена дает тебе понять, что тебе, парень, следует взять на себя часть домашней работы.
Этот неприятный совет тотчас же вызвал в памяти Сэма их с Энджи поцелуй, и он подумал, что это было большой ошибкой. Если и прежде ему было тяжело засыпать, то теперь воспоминание о том, что он держал ее в объятиях, об аромате ее волос, нежной податливости груди, ее дрожащих ладонях на его щеках и сладостном вкусе ее губ преследовало его. Он не хотел этих воспоминаний.