— Позволь мне согреть тебя, любимая, — прошептал я ей на ухо. Я знал, что ей нравится, как ей нравится, когда с ней разговаривают. Моя жена любила похвалы, от этого она становилась влажной. Хорошо, что когда я их раздавал, я становился чертовски твердым, так было всегда. Если бы я поговорил с психиатром или сослался на одну из своих книг по психологии, там, вероятно, сказали бы, что это как-то связано с презрением моей матери ко мне и тем, как она скрывала привязанность. С другой стороны, они могли бы приписать это тому, что мой отец убил мою мать у меня на глазах, скрыл свою связь со мной и моим братом или заставил меня совершить мое первое убийство, когда мне было пятнадцать лет.
Или, может быть, мне просто нравилась похвала по той же причине, по какой Софии нравилось ее получать, потому что я никогда не испытывал этого, когда рос.
София захныкала и сдалась, прижимая свои ледяные ступни к моим голеням.
— Отныне ты будешь спать в моей постели, — сказал я. — Попробуешь уснуть где угодно, только не здесь, я заберу тебя и положу в эту кровать.
Она кивнула, но ее тело напряглось.
— Есть… кое-что, что ты должен знать, — сказала она приглушенным голосом. — Иногда, когда я сплю, я…
— Я знаю о твоих нарушениях сна, любимая. — Она замерла рядом со мной. — Тебе не о чем беспокоиться.
Несколько мгновений она молчала.
— Но что, если я наброшусь, что, если я…
— Тогда я буду прижимать тебя к себе, пока ты не успокоишься. Я бы никогда не наказал тебя за то, что находится вне твоего контроля.
Ее тело немного смягчилось.
— Это может быть… действительно плохо.
— Нет ничего такого, с чем я не мог бы справиться. Я обещаю тебе это. — Я скользнул рукой вверх и вниз по ее руке. — Я знаю, что твой мир перевернулся с ног на голову, Софи, но у тебя все так хорошо получается, — прохрипел я, пропуская Дина вперед, и она вздрогнула. — Ты поделилась этим со мной и осталась здесь, как я тебя просил сегодня. Ты порадовала меня, любимая. — Я почувствовал, как по ее рукам пробежали мурашки, но на этот раз не от холода. Возможно, дав ей то, в чем она нуждалась, чего мы оба лишались всю нашу жизнь, какая-то извращенная часть меня почувствовала себя человеком.
В комнате было темно, я уютно устроился под одеялом. Она обмякла рядом со мной, и ее дыхание участилось.
— Ты так хорошо со всем этим справилась, что заслуживаешь награды. — Она задрожала, и я понял, что она у меня в руках. — Подними свою ногу для меня, положи ее на мою. — Я сжал ее бедро, и когда она не двинулась сразу, я направил его туда, куда хотел, выдвинув колено вперед и положив ее ногу на свою. Сама она не двигалась, но и не сопротивлялась.
Я обхватил ее киску поверх трусиков, и да, они уже были влажными. Я пососал гладкую кожу под ее ухом, когда скользнул рукой вниз спереди. Ее бедра дернулись, и она ахнула, но все же не попыталась отстраниться. Я знал, что ей нужно. Вчера в машине она была такой напряженной, боялась за свою подругу — боялась меня. Она избегала меня сегодня весь день. Мне это не нравилось, я не хотел, чтобы она меня боялась, я хотел, чтобы она жаждала меня.
Скоро она поймет, что я не причиню ей вреда. Она была первой вещью, которая по-настоящему принадлежала мне. Я бы никому не позволил забрать ее. Ничто не могло причинить ей боль, даже я. Ей нужно было отвлечься, очистить разум от всего, кроме того, что она чувствовала. Это я мог ей дать, и прямо сейчас это было единственное, что моя новая жена позволила бы мне ей дать.
Мои пальцы были покрыты ее соками, когда я проверял ее готовность. С каждой секундой она становилась все влажнее. Должно быть, у нее болело.
Я прикусил ее ухо и засунул два пальца в ее тугую киску. Тихий вскрик вырвался у нее, когда она крепко обхватила меня. Мне ужасно хотелось ощутить это на своем члене, но я мог подождать еще немного.
Я обхватил пальцами ее горло другой рукой, и она ахнула, схватив меня за запястье. Моя хватка была твердой, но не крепкой, не мешающей ее дыханию, но достаточной, чтобы она постаралась не двигаться на случай, если это произойдет. Я хотел, чтобы она уступила мне, отдалась удовольствию, которое я ей доставлял, а это могло произойти только в том случае, если бы она испытывала чувство бессилия.
Я начал медленно, трахая ее пальцами, возбуждая ее. Ее вздохи и всхлипы, влажные звуки ее сочной киски наполнили комнату.
— Твоя маленькая тугая щелка так хорошо принимает мои пальцы, любимая.
Она застонала, ее ногти впились в мое запястье, но она не просила меня остановиться, нет, она подняла свою ногу выше над моей, раздвигая шире, молча прося большего.