Когда я, наконец, выскользнул, она лежала там, тяжело дыша, измученная, и я осторожно поднял ее и вынес из своего кабинета.
Поцеловав ее в лоб, я положил ее на нашу кровать и лег рядом, прижимая ее теплую и удовлетворенную к себе. Когда я впервые увидел ее, я знал, что она будет моей, теперь я знал, что нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы удержать ее — чтобы сохранить это чувство внутри себя.
Я никогда в жизни не чувствовал себя более человечным — и более неуправляемым.
Глава Девятнадцатая
София
В животе у меня все сжалось, и мои ладони зачесались прикоснуться к нему, когда Киллиан вошел в спальню. Он был без рубашки, брюки все еще расстегнуты, волосы, мокрые после душа, зачесаны назад, и капли воды упали на его покрытые татуировками плечи и грудь. Его мускулы затанцевали, когда он откинул волосы назад.
Я вздрогнула, подумав о том, что произошло в его офисе прошлой ночью.
Я больше не имела ни малейшего представления, какого черта я делаю. Я была сплошным месивом необузданных эмоций. Как получилось, что человек, у которого самого почти ничего не было, смог заставить меня чувствовать себя так?
Он провел рукой по своей недавно подстриженной бороде, затем схватил рубашку и натянул ее, при этом мышцы его живота напряглись. У меня пересохло во рту. Он поднял глаза и поймал мой взгляд. Выражение его лица не изменилось, эти пронзительные зеленые глаза не отрывались от меня, и, боже, мое сердце забилось быстрее в груди.
Он был непроницаемым, опасным, но он никогда не причинил бы мне вреда. Я безоговорочно верила в это. Он хотел меня, возможно, даже испытывал ко мне привязанность, что бы это ни значило для него. Я знала, что он заботился о своем брате, о своих людях, но любовь? Я не была уверена, что Киллиан способен на эмоции в любой из их форм.
— Я подумала, что могла бы сегодня поискать картину для своего офиса, и подумала, не скажешь ли ты мне, кто выбирал твои картины?
— Я это делал.
Я моргнула, глядя на него, я определенно не ожидала этого.
— У тебя отличный вкус.
— Я ничего не смыслю в искусстве, — сказал он.
— Но картины в этом доме, они все такие красивые.
Он замер, всего на долю секунды, но я это заметила.
— У меня были определенные критерии.
— И что же это было?
— Они заставляют меня думать о моей спящей красавице, — сказал он.
— Что? — Мой голос прозвучал едва громче шепота.
— Вот почему они все яркие и красочные. Почему, когда смотришь на них издалека, мазки кисти кажутся преднамеренными, но когда подходишь ближе, видишь, что это совсем не так, они более дикие, бессистемные, свободные.
Спящая красавица.
Я в шоке уставилась на него. Неужели он действительно видел меня такой?
— Ты думаешь, я дикая и свободная? — Прошептала я.
— Я знаю, что это так. — Он заправил рубашку. — Ты просто не показываешь это многим людям.
Но он видел это, не так ли? Он сводил меня с ума, и, несмотря на ту жизнь, которую мне навязали, он давал мне почувствовать себя свободной. Я не знала, что сказать.
— У меня пара встреч, но я не должен опаздывать. — Он застегнул ремень, подтягивая его, все еще направляя всю свою напряженность в мою сторону — затем шагнул ко мне. Как это часто случалось, когда он вот так заставал меня врасплох, я как будто застывала. Он был просто таким… подавляющим.
Он остановился прямо передо мной.
— Когда я вернусь домой, ты сможешь выбрать, что у нас будет на ужин, хорошо?
— Л-ладно… — Я прочистила горло. — Хорошо, — сказала я снова, уже не так похожая на сумасшедшую жабу.
Он нахмурился.
— Все в порядке?
Я кивнула.
— Да, ты просто… очень, очень напряженный, а также очень, очень горячий, и иногда я забываю дышать, и у меня немного кружится голова, — сказала я, потому что, черт возьми, я ни хрена не скрывала от окружающих нас людей, и поскольку у моего нового мужа, казалось, были проблемы с чтением эмоций, он был в невыгодном положении. Было бы только справедливо, если бы я ввела его в курс дела.
Он моргнул, эти густые темные ресницы опустились на зеленые, как мох, глаза раз, другой, затем они обожгли меня — и он улыбнулся. Не просто легкий изгиб губ, это было глубже, с блеском белых зубов и, боже упаси меня, ямочкой. У Деклана была такая же, но на противоположной щеке.
— У тебя есть ямочки на щеках? — Спросила я.
— Да?
— Ты не знаешь, есть ли у тебя ямочки на щеках?