Я дочиста отмыла его, пробираясь по его мускулистому телу, намыливая его и ополаскивая. Он жадно наблюдал за мной, как хищник, которым он и был, ожидая, что я сделаю дальше. Моя киска была горячей и ноющей. Я была такой мокрой, но не упала на колени, как хотела, нет, я выключила душ и вышла. Киллиан прерывисто вздохнул, но сделала то же самое, по-прежнему позволяя мне вести, по-прежнему предпочитая следовать. Порез на его руке снова кровоточил, и я достала из косметички пластырь, сорвала обертку, затем взяла его руку, вытерла ее и заклеила порез.
Он посмотрел на него, потом на меня, и его губы скривились, обнажив зубы.
— Гоночные машины?
— Я купила их для Томми.
Он кивнул.
— Ты накормила меня, вымыла, обработала мои раны. — Он взял меня за подбородок рукой, его большой палец надавил на мою нижнюю губу, и мой язык высунулся сам по себе, коснувшись кончика. Он издал тот же грубый, одобрительный звук, который издавал, когда ел свой ужин, затем прижался лицом к изгибу моей шеи и к моему уху. — Теперь ты позволишь своему мужу позаботиться о тебе, моя маленькая сказочная принцесса? — Затем он схватил мое полотенце и потянул, и оно упало на пол.
Прохладный воздух коснулся моих сосков, и они напряглись еще сильнее.
— Что, если я еще не закончила заботиться о тебе?
— Я весь твой, — прохрипел он.
Я прижала руку к его груди, и он попятился в спальню. Я продолжала продвигаться вперед, пока мы не достигли кровати, затем толкнула его еще раз. Он понял намек и откинулся на спинку кровати, наблюдая за мной полуприкрытыми глазами.
— Ты собираешься прокатиться на мне, любимая?
Мы этого еще не делали, а это именно то, что я планировала сделать.
— Да. — Мои бедра были скользкими. Я отчаянно хотела почувствовать его внутри себя, но не торопилась, любуясь им. Его тело было абсолютным совершенством. — Ты прекрасен, — сказала я, не в силах сдержаться. — Каждый дюйм тебя.
Дерзкая ухмылка сползла с его лица.
— Вчера ты был честен со мной. Ты ничего от меня не скрываешь, и я хочу отдать тебе должное и в этом. — Я позволяю своему взгляду скользнуть по нему.
— Да? И что ты видишь, София, когда смотришь на меня? — Его слова прозвучали низким рокотом, а мышцы живота напряглись, как будто он готовился к удару.
Несмотря на все, что я сделала и сказала, он все еще ожидал, что я назову его монстром, убийцей, нанесу ему какой-нибудь удар, но теперь я видела больше, гораздо больше.
— У тебя большие и сильные руки. Я знаю, на что они способны, что они сделали, но это не имеет значения, мне все равно, потому что я жажду постоянно ощущать их на себе. — Я забралась в кровать, оседлав его бедра. Его грудь вздымалась. — Я должна бояться тебя, но я не боюсь, больше нет. Ты преследовал меня, ты вломился в мою квартиру и наблюдал, как я сплю, ты заставил меня стать твоей женой. — Его взгляд потемнел. — Я должна планировать свой побег, но вместо этого я лежу без сна, слушая, когда ты вернешься домой, изнывая от желания, чтобы ты снова прикоснулся ко мне этими грубыми руками, которые могут быть жестокими и безжалостными, но я знаю, что они никогда не будут такими по отношению ко мне. — Я взяла его болезненно твердый член в свои руки и погладила. — Здесь, с тобой, я чувствую себя в большей безопасности, чем когда-либо за всю свою жизнь.
— София, — прорычал он.
— Я не хочу лжи, Киллиан. Я не хочу Дина. Я хочу тебя.
Его пальцы впились в мою плоть, каждый мускул напрягся подо мной.
Он был на грани срыва, и я хотела этого, я хотела подтолкнуть его к краю.
— Я люблю этот член, — прошептала я. — Он такой длинный и толстый и так хорошо наполняет меня. Я рада, что ты первый мужчина, которому я позволила трахнуть себя…
— Единственный мужчина, — почти прорычал он. — Я единственный мужчина, который когда-либо узнает, каково это — быть внутри твоей идеальной, маленькой тугой щелки, София. Скажи это.
— Ты единственный мужчина, — сказала я и снова погладила его. Может быть, это было неправильно, я была не права, желая этого, желая его, но я хотела. Он был всем, чего я хотела.
Теперь он дышал так тяжело, что его грудь и живот, бедра стали твердыми, как скала. Я переместила свое тело выше и покачала бедрами, проводя своей киской вверх по его твердой длине, затем обратно, но не принимая его внутрь, дразня еще больше.
— София, — снова прорычал он.