Он так и сделал.
Когда я открыла рот, чтобы заговорить, он зажал мне губы галстуком, перевернул меня на живот и закрепил его вокруг головы, заткнув мне рот кляпом. Я услышала звон его ремня, затем мои руки были заведены за спину, где он крепко закрепил их толстой кожей.
О боже, он думал, что я предала его. Он думал, что я пришла сюда добровольно. Он не спасал меня, он похищал. Я не сопротивлялась, когда он снова поднял меня и перекинул через плечо. Обхватив рукой мои бедра, он вышел из комнаты. Я хлопнула его по спине, когда мы вышли в коридор, и замахала руками, пытаясь добраться до комнаты Томми.
— С твоим братом ничего не случится, — сказал он, словно прочитав мои мысли, его голос был ледяным.
Дрожь пробежала по мне от того, насколько холодным и лишенным всяких эмоций был его голос. Он понес меня через дом и вниз по лестнице.
— Есть какие-нибудь признаки присутствия Паоло? — Киллиан спросил кого-то.
Я не слышала их ответа.
— Наведите порядок в доме. Никто из людей этого ублюдка не должен дышать, понятно? — Сказал Киллиан.
— Понял.
Это был голос Дэнни.
Киллиан вышел на улицу. Затем послышался шум машины. Меня толкнули и швырнули на заднее сиденье. Я попыталась сесть, но это было трудно, когда мои руки были заложены за спину…
Раздался выстрел, и Киллиан дернулся в сторону. Я закричала сквозь кляп, когда Паоло вышел с яростью в диких глазах и поднятым пистолетом в руке.
— Увезите ее отсюда, — сказал Киллиан, захлопывая дверь, когда раздались выстрелы.
Машина умчалась, оставив его позади, а я кричала.
Я лежала на боку в постели Киллиана, во рту у меня был кляп, а руки все еще были связаны его ремнем. Теперь мои ноги тоже были связаны, и я ничего не могла сделать, кроме как лежать здесь в ужасе за него и за Томми. Киллиан сказал, что он не пострадает, но что, если он попадет под перекрестный огонь? Он, должно быть, так напуган.
Я не знаю, как долго я так лежала, но мои руки и ноги онемели, и в комнате постепенно становилось светлее. Должно быть, было раннее утро.
Внезапно дверь открылась, и вошёл Киллиан.
Он был без рубашки. Его бицепс был перевязан. В него попали, но это не могло быть серьезно. Облегчение затопило меня, когда он закрыл за собой дверь. Его пристальный взгляд скользнул по мне, связанной, с кляпом во рту, беспомощной на его кровати, и он ничего не сказал. Он сбросил туфли и носки, затем его руки опустились к брюкам спереди и он расстегнул их, стянув так, что остались только черные боксерские трусы, затем сократил расстояние между нами.
Он взял меня за подбородок и наклонился ближе, заглядывая в глаза.
— Ты меня одурачила, любимая. Это больше не повторится. Мне все равно, ненавидишь ли ты меня, хочешь ли убежать от меня, потому что, жена ты или нет, ты моя, и я никогда больше не позволю тебе покинуть меня.
Он подразумевал это как угрозу, но ужас, который я испытала, был не от страха, а от мысли, что он никогда мне не поверит. Что он думал, что я его больше не люблю или никогда не любила. Он ошибался. Он думал, что я предала его, да, но он все еще хотел меня, это все, что имело значение. Я бы заставила его выслушать. Я бы заставила его услышать правду. Я должна была.
Он подхватил меня на руки, и жар его кожи, его запах успокоили ужас внутри меня — затем он бросил меня на другую сторону кровати, забрался под одеяло и закрыл глаза.
Я лежала и смотрела на его профиль. Он больше не смотрел на меня, затем, наконец, его дыхание выровнялось, и он заснул.
Следующее, что я почувствовала, была боль, пронзившая мои руки и ноги.
Теперь было совсем светло. С меня сняли путы, но кляп все еще был на месте.
Киллиан встал и оделся, и он бесстрастно смотрел на меня сверху вниз, пока я корчилась от боли.
— С тобой все будет в порядке, когда кровь снова пойдет, — сказал он, завязывая галстук, и направился к двери.
Мои руки были горячими, и я очень ослабела, но мне удалось вытащить кляп из пересохшего рта.
— Киллиан, подожди, — выдавила я, мой голос превратился в хриплый хрип.
Он остановился, но не обернулся.
— П-пожалуйста, мне нужно, чтобы ты… — Я закашлялась. — Я… я…
— Пей, София, — прорычал он, наконец поворачиваясь ко мне.
На прикроватном столике стоял стакан, я схватила его и залпом выпила, вода в спешке стекала по моему подбородку.
— Я н- не бросала тебя по своей воле, ты должен мне поверить. Я…
— Как ты узнала, что твой отец будет снаружи? — спросил он.
Я вскочила с кровати, чуть не упав, и была вынуждена прислониться к стене.