— Он не стоит того, чтобы тратить на него пулю.
— Паоло мертв?
— Да.
— Что ты собираешься со мной делать? — Спросила я. Он не причинил бы мне вреда даже сейчас, после всего, что случилось, хотя и считал, что я предала его. Но если бы он отослал меня, если бы вычеркнул из своей жизни, я не была уверена, что когда-нибудь нашла бы способ вернуться. Что бы ни случилось дальше, я бы это приняла. Пока я была здесь, я могла попытаться достучаться до него.
— Похоже, ты больше не моя жена, София.
Боль пронзила мою грудь. Слезы наполнили мои глаза, их было невозможно сдержать, они переливались и текли по моим щекам.
Киллиан схватил меня за подбородок, наблюдая, как текут мои слезы.
— Ты боишься, — сказал он, ошибочно приняв их за что-то другое.
Я покачала головой.
— Я плачу не потому, что боюсь. Мне грустно.
— Почему?
— Потому что мне нравилось быть твоей женой.
Он вздрогнул. Это было незаметно, но я не упустила этого.
— Ты ничего не можешь с собой поделать, не так ли? Ложь так легко слетает с твоих губ.
— Это правда. Что ты собираешься со мной делать, Киллиан?
Он провел большим пальцем по моим губам.
— Я же говорил тебе, я не отдаю то, что принадлежит мне.
Он не собирался отсылать меня, это было начало.
— Но если ты больше не моя жена, милая, единственное положение для тебя здесь… — Он взял меня за подбородок. — …это шлюха.
Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня.
— Ты же не всерьез.
— Твои вещи перенесут в соседнюю комнату, где тебе самое место. Эту комнату со мной делит только моя жена.
— Киллиан…
Он отпустил меня и ушел, закрыв за собой дверь.
Господи, это было чертовски больно, но я отказывалась верить, что я ему больше не безразлична. Он был зол. Он думал, что я предала его. Он сказал, что у него нет сердца, но оно у него было. Он просто позволил ему истечь кровью у меня на глазах, даже не подозревая об этом.
Ему было больно. Я причинила ему боль.
Он был человеком, который не понимал своих собственных эмоций, подавляя их, как заброшенный и подвергшийся насилию ребенок, он сохранил себе жизнь, это был защитный механизм, и сейчас он делал это снова. Он не знал, как справиться с тем, что чувствовал, поэтому набросился на меня, пытаясь причинить мне боль в ответ. Не потому, что он ненавидел меня, а потому, что любил.
Он просто еще не осознал этого.
Но он бы это сделал.
Я бы сделала все возможное, чтобы он понял, как сильно он меня любит.
Глава Двадцать четвертая
Киллиан
Деклан вошел в мой кабинет и сел напротив меня. Я продолжал делать то, что делал, а он ничего не говорил, просто сидел и ждал, когда я обращу на него внимание.
Мне не хотелось разговаривать.
Мне вообще ничего особенно не хотелось.
Последние два дня я бродил по этому дому, как гребаное привидение, заставляя Дэнни относить Софии еду, пытаясь избавиться от этой… этой хватки в животе и в центре груди, чтобы она, блядь, исчезла.
Причиной этого была София. Из-за нее я сидел здесь, перечитывая одно и то же снова и снова и ничего не добиваясь.
Она была так близко, прямо по коридору, ее спальня прямо рядом с моей.
Всего несколько дней назад она делила со мной мою комнату. Каждое утро мне приходилось заставлять себя оставлять мою спящую жену одну в нашей постели, и каждый вечер я предвкушал возвращение домой к ней. Я схватил свой стакан и залпом выпил содержимое, наливая еще один, пока оно обжигало мне горло.
Я так сильно хотел подойти к ней сейчас. Моя кожа была горячей, туго натянутой на мышцах. Я жаждал ее аромата ванили и корицы, ее вкуса, звука ее стонов, когда я ел ее или трахал.
Возможно, она солгала насчет остального, но это она не могла подделать. Не то, как ее киска сжимала меня, когда она кончала, и не то, как она облизывала мои пальцы, ее крики о большем. Она хотела меня, и если это все, что у нас могло быть сейчас, то пусть будет так. Может быть, мне следовало вышвырнуть ее вон, забыть о ее существовании, но я не мог заставить себя сделать это.
— Ты побрился, — наконец сказал Деклан, которому надоело ждать, пока я заговорю.
— Да. — Я не расставался с бородой больше года, с тех пор, как Шеймус попросил меня проследить за Софией и разузнать о ней все, что только можно. Я не знаю, почему я сохранил её, когда девушка уже была моей.
Да, хочешь. Ты боялся, что без остатка Дина она не захочет тебя. Что она увидит тебя таким, какой ты есть, что она будет бояться тебя.
Это было все, не так ли? Возможно, я эмоционально отсталый, но я прочитал достаточно книг по психологии, чтобы понимать истинность своих поступков. А сегодня я побрился, потому что не был уверен, что у меня хватит сил сопротивляться ей. Я боялся, что могу сдаться и впустить ее обратно, даже после того, что она сделала, но если бы она увидела меня таким, когда все следы Дина полностью исчезли, она бы смягчила меня и сказала, что ненавидит меня, что боится меня. Что она увидит, в какого долбаного монстра Шеймус превратил меня, и мне будет легче покончить с этим для нас обоих.