Он схватил мою руку и держал ее над моей головой, не позволяя мне прикоснуться к нему, и продолжил свою пытку, обрабатывая меня своими длинными толстыми пальцами снова и снова, пока я не превратилась в дрожащее, тяжело дышащее месиво.
— Киска всегда мокрая и готова принять мой член, как у хорошей маленькой шлюшки.
Его слова должны были заставить меня почувствовать себя никчемной, но они просто сказали мне, как сильно я причинила ему боль. Я захныкала, так близко к оргазму, что мои бедра приподнялись, требуя большего, нуждаясь в нем.
— П-пожалуйста…
— Что «пожалуйста»? — Его пальцы задвигались быстрее.
— Ты нужен мне, — выдохнула я.
— Скажи мне точно, чего ты хочешь, София. Что я делал с тобой в твоем сне? Скажи это.
Мой живот задрожал, а бедра затряслись. Он провел большим пальцем по моему клитору, и я вскрикнула.
— Преследуешь меня… п-прижимаешь к себе. Пожалуйста, Киллиан, пожалуйста, трахни меня.
Он убрал от меня свои пальцы, широко раздвинул мои бедра и прижал толстую головку своего члена к моему отверстию, толкая его внутрь.
— Блядь, возьми это, — сказал он, затем вошел в меня.
Я кончила мгновенно, выгибаясь и крича, моя киска прижималась к нему снова и снова, а в моих глазах плясали звездочки. Он прижал меня к себе и трахал жестко и глубоко. Я цеплялась за него, нуждаясь в чем-то, что заземлило бы меня, нуждаясь в том, чтобы он поставил меня на якорь, когда я выходила из-под контроля. Мои глаза открылись, когда он взял меня за подбородок и уставился на меня сверху вниз, стиснув зубы, глаза блестели в полумраке. Теперь его глаза не были холодными, они были горячими, прожигающими меня насквозь.
— Ты сделала это, — прорычал он. — Ты сделала это со мной.
Я схватила его за горло и покачала головой.
— Я люблю…
Он закрыл мне рот рукой и с рычанием врезался в меня, его глаза все еще сверкали, не давая мне произнести эти слова, даже когда я почувствовала гладкий металл его обручального кольца на своих губах. Он так и не снял его. Он сильно пульсировал внутри меня и стонал, и от того, как глубоко он трахал меня, ударяя именно туда, где я нуждалась в нем, я кончила вместе с ним, постанывая в его руку, все еще зажатую моим ртом.
Наконец он рухнул, его прерывистое дыхание касалось моего горла. Я обхватила его руками, и он мгновенно откатился в сторону. Он лежал на спине, прикрыв глаза рукой, все еще переводя дыхание. Его отказ причинил мне боль, но я не позволила ему задеть меня. Он был сбит с толку и обижен, и единственный известный ему способ справиться с этим — наказать меня.
Мой взгляд скользнул по его теперь гладкой челюсти, вниз по горлу, к белой повязке, обернутой вокруг бицепса, затем к его руке, лежащей на животе, и вниз к обручальному кольцу, все еще лежащему там, куда я его положила. Он сказал мне, что ему все равно, но это кольцо говорило об обратном. Боже, он был прекрасен.
— Как твоя рука?
Он не ответил.
Я придвинулась ближе, и на этот раз он не сдвинулся с места.
— Я начала думать, что ты никогда не кончишь. Что ты забудешь обо мне.
Снова никакого ответа.
Я подошла ближе и обняла его за талию, отчаянно желая, чтобы он обнял меня.
— Я скучала по тебе, — прошептала я.
Киллиан
Мне нужно было встать и покинуть эту комнату, но я не мог заставить себя оттолкнуть ее. Мне нравилось, что она была там, прижатая ко мне, чертовски сильно. Шеймус сказал бы, что я слабак, и был бы прав. Когда я был ребенком, он надрал бы мне задницу за то, что я позволил эмоциям взять надо мной верх, потому что так оно и было. Мое дыхание успокоилось, но оно снова стало прерывистым. Черт возьми, я почувствовал, как будто что-то давило мне на трахею.
Мое сердце забилось быстрее, чувство, которое мне чертовски не нравилось, почти заставило меня задохнуться. Я чувствовал себя… неуправляемым. Вся логика, весь здравый смысл испарились, когда София обняла меня и крепко прижала к себе.
Она была моей пленницей, но в тот момент именно она держала меня в плену. Что бы это ни было, что заставило меня ворваться в ее квартиру, наблюдать за тем, как она спит, быть одержимым ею, хотеть ее целый год, было тем же самым, что заставило меня лежать здесь сейчас, не в силах пошевелиться. Она даже не подозревала об этом, но именно у нее была вся власть.
Какого черта она это делала, почему так прижималась ко мне?
Потому что она знала, насколько слабой она сделала меня. Каким-то образом она знала.
Деклан спросил меня, хочу ли я, чтобы она любила меня, и правда заключалась в том, что я хотел. Я очень этого хотел. Но я не мог доверять ей, и я не мог доверять этому. Больше нет.