Я оказался четвертым. Двое мужчин и одна женщина. Все смутно знакомые. Хотя это по сути не удивительно — все с одной улицы и наверняка многократно пересекались в общественных местах.
Все были хмуры и подавлены, и только молча посмотрели на меня. Я, кивнув, также молча лег на свободную койку. Мысли носились самые разные и ни одной хорошей. Надеюсь, Танюху не загребли.
Прикинув, сколько по времени займет регистрация всех прибывших, решил поспать. По крайней мере хотя бы попытаться.
Но не тут-то было. Минут через десять услышал в коридоре шум, негромкие, но требовательные голоса, вскрики. Распахнул дверь бокса с целью узнать, что происходит и уперся в дуло автомата.
— Скройся, нах*й! — приказал мне его владелец.
Захлопнул дверь. Сел. Встал. Соседи по боксу запшикали на меня. Они тоже видели дуло и испугались не меньше моего.
А шум приближался. Шум, голоса возмущения и резкие ответы на них. Отвечали матом. Мне стало страшно. Что происходит?
Через пару минут дверь распахнулась и к нам в бокс ворвались четыре автоматчика. Направили на нас стволы, заставив лечь на кровати. И как только мы исполнили их приказ, в комнату зашел еще один человек. В такой же черной униформе. Он сделал пас рукой и в его ладони оказались четыре белых капсулы. Точно такие же, какие я видел в рекламе медблоков, что обещали нам вечную жизнь.
— Пасть открыли и проглотили! — приказал нам этот человек, раздавая пилюли.
— Я не собираюсь пить непроверенный препа… — начал было один из мужчин, но тычок прикладом в живот не дал ему закончить фразу.
— Меня не е*ет, что ты там хочешь. Быстро проглотил!
Я почувствовал, как холодное дуло уперлось мне в лоб.
— Глотай.
Пилюля была большая и по сухому никак не хотела пролезать в пищевод. А воды нам никто даже и не подумал давать. И, наконец, после нескольких неудачных попыток, я смог ее проглотить.
— Пасть открыл.
Наглые, бесцеремонные пальцы залезли мне в рот, обшаривая каждый закуток. Очень сильно хотелось сжать зубы, почувствовать тепловатый вкус крови, услышать рев боли этого урода. Но автомат, смотрящий прямо в лицо, убавил мое желание.
Вот он вытащил свои шершавые пальцы и я услышал треск. А через минуту мое тело скрутило болью. Электрическая дуга парализовала мышцы и я отключился.
Три дня спустя
Мне здесь нравится.
Здесь кормят.
Вчера нас осмотрели доктора и мне сказали, что я здоров как бык. Я не знаю, что такое бык. Но, наверное, это хорошо.
Потом нас покормили. Много. И вкусно. И много.
Потом мы тренировались. Дали в руки какую-то сложную палку и научили из нее стрелять. И менять патроны.
И снова покормили. Много.
А еще у меня в голове поселился голос. Он добрый. Он говорит мне что делать. За это он делает мне приятно. Правда потом нужно менять трусы. Но я согласен.
Люблю когда приятно.
И люблю есть.
Сегодня вечером нашел в заднем кармане своих штанов маленькую книжечку. Там была картинка с моим лицом и много разных букв. Я не умею читать, поэтому не знаю, что там написано.
А в самом конце книжечки я нашел еще одну картинку. На ней я обнимал какую-то женщину. Ее лицо было мне незнакомо, но, когда я смотрел на нее, в груди стало тепло-тепло. Это приятно. Почти так же, как есть.
Я подумал, что, если я буду смотреть на эту женщину не на картинке, а вживую, то мне станет еще приятнее.
Надо найти ее.
Стас
Расплатились приезжие новыми деньгами. Их так и называли — «новые рубли». От обычных рублей они отличались только наличием сложнейшей голографической наклейки, при взгляде на которую строго вертикально казалось, что купюра начинает просвечивать насквозь. Хотя прилеплена только с одной стороны.
Ну и курсом, конечно. За один новый рубль давали пятьдесят старых. И курс постоянно рос.
Казалось бы, ну сколько мы там находились на той базе, оторванной от остального мира? Меньше месяца, а сколько всего нового появилось. Неприятного, показывающего, что страна, что планета, катится в пропасть.
И я даже понял, зачем Системщики решили ввести новую валюту. Чтобы выделить себя. Стать элитой среди всех остальных. Чтобы им завидовали, стремились ими стать и… помогать им.
Я держал в руках смешную синюю бумажку с напечатанной на ее сторонах цифрой «2000» и чудной голографической наклейкой, и понимал, что держу оружие, направленное против меня и мне подобных. За такую бумажку многие пойдут на многое. На предательство, на измену. Впредь нужно быть осторожным и аккуратным. И тщательнее проверять людей.
А пока забудем про людей. У меня есть дело, не терпящее отлагательств и люди тут не нужны.
Булька оторвался от миски с громадными кусками мяса едва только увидел меня. Побежал навстречу весело тявкая. Я присел на корточки тиская его, он же всё стремился облизать мне лицо, распространяя вкусные мясные ароматы.