Пошли к Бате прямо так. Не переодеваясь, с дырками на футболке, с кровавыми подтеками на одежде, в вываленных в грязи штанах. Прорываясь сквозь охрану.
Инк инициализировал на себе свой огромный силовой доспех, отливающий серебристыми коконами силовых полей. Взамен уничтоженного Валовской капсулой пушки, достал другую, не менее устрашающую и шел прямо за мной.
Маленькие, предназначенные для людей двери не подходили по размеру под его броню. Но это была проблема дверей. Сбивая косяки, проламывая стены Инк шел за мной. Молча.
Я шел впереди, не пытаясь что-то кому-то объяснить.
Охрана на входе просто отступила, увидев направленный на них ствол, так сильно напоминающий крупнокалиберную корабельную пушку. Жалобно звякнул вращающийся турникет, когда силовой кокон сжал его начищенные трубы. Жалобно вскрикнула Лена — секретарша Бати — испуганно плюхаясь на кресло, с которого только что вскочила, услышав шум в коридоре.
Дверь распахнулась и на пороге, встречая нас, появился он сам. Седых Алексей Борисович. Начальник Управления. Мой начальник.
Он не выглядел испуганным. Он выглядел именно как начальник. Даже такая грубая демонстрация не смогла сбить его с рельс.
Его глаза, словно два крупнокалиберных ствола, медленно оценили нас. Оглядел меня, останавливаясь на кровавых пятнах на теле, изучил броню Чужого, повернулся к секретарше:
— Леночка, два, нет, три кофе, пожалуйста, сделайте. Думаю, уважаемый Инк не откажется выпить божественный напиток вашего приготовления.
— Д-д-да, Алексей Борисович, — заикаясь прошептала женщина.
— Проходите, — Батя кинул на нас мимолётный взгляд и уже в кабинете бросил вслед, — и не надо тут всяких спецэффектов, сохраните мне двери.
Я услышал, как складываются, пропадают плиты брони пришельца. Растворяются в глубинах его подпространственного хранилища, выщелкиваются из пазов, отсоединяются, откручиваются. Здоровенная броня за десяток секунд разобралась на составные и исчезла в безграничном хранилище.
Два ствола, в которые превратились глаза Бати, так и не исчезли. Он, сидя за своим столом словно в полнопрофильном окопе, изучал нас, застывших перед ним. На столе стояла фотография его счастливо улыбающейся внучки, со стены смотрело изображение президента.
— Ну, — наконец произнес Седых, — и что за бардак вы тут устроили? К чему тут это всё?
Он кивнул на монитор, на котором выстроились картинки с камер наружного наблюдения. Пыльный след разрушенных дверей и стен отмечал наш путь к его кабинету.
Инк молчал. И я понял, что он возложил обязанность разговора на мои плечи. О-хо-хо.
— Я думаю, что в вашем Управлении сидит саботажник, который предоставив неверные сведения нашим гостям со звезд, подставил нашу группу под угрозу уничтожения, — наконец набравшись смелости произнес я.
— Вот как, — стволы Бати вернулись в свои казематы, и он взглянул на нас своими обычными глазами. — И с чего же вы это решили? Что сегодня произошло?
— Валовец, тот самый, который Стас, сегодня убил Онка, применив способность, соответствующую четыреста плюс ступени развития.
— Вот как, — снова произнес Седых. На сей раз задумчиво. — И вы решили, что вас специально подставили?
— Все верно.
— И с какой же целью мне подставлять вас? Какую цель я могу преследовать, отправляя на убой тебя, моего верного помощника, и наших гостей со звезд? А, Семен?
Я замер, судорожно обдумывая происходящее. Боковым зрением я видел Инка. Он застыл, словно отстраняясь от произошедшего. Будто этот разговор не был его инициативой.
Так, стоп! Он сам привел меня сюда для выяснения обстоятельств гибели Онка. И перед этим он так долго рассказывал мне о его горе в связи с гибелью партнера. А сейчас он стоит, будто потерял интерес к тому, что здесь обсуждается. Да к тому же эта его последняя фраза…
Сердце пропустило один удар. Догадка обожгла внутренности.
Чужой специально привел меня сюда. Но совсем не для разговора.
— Ну же, Семен! Что ты молчишь? — требовательно спросил Седых, наш Батя. — Ты все еще обвиняешь меня? Ты все еще думаешь, что это я вас подставил?
Руки вспотели, и я невольно обтер их об штаны. Крошки грязи, что прилипли к ним, когда я бесчувственный валялся на земле, размазались по ладоням.
Рывок
До Бати было метра три. К тому же между нами стоял отличный, массивный резной дубовый стол.
Я размазался в пространстве, мгновенно взлетев на столешницу. В момент прыжка достал из кармана свой верный нож, который с конца того лета буквально купался в крови, подняв меня на тридцать пятую ступень развития. И мои умения, в отличие от умений Седых Алексея Борисовича, были на восемьдесят процентов боевыми.