Алая кровь брызнула на пыльный асфальт. Это я развалил первого черного. Два кровоточащих куска еще только падали, когда я взмыл в воздух. Прыжок в высоту. Раскачанное умение нивелировало две трети веса моего тела.
Перелетев сквозь первые ряды, сбивая ботинками попавших под удар черных, приземлился прямо в центре ощетинившейся стволами кучи врагов. Крутанул мечом, разрубая тела, не встречая сопротивления и не задерживаясь ни на мгновение.
Мертвые падали, а я рубил дальше. Налево, направо, не разбирая и не разбираясь. Здесь все хотят убить меня. Значит, они все должны умереть. И они умирали. Без криков, даже не осознавая что произошло. Гравитационная линза, которой мой Наездник придал форму меча, с легкостью рубила сталь оружия, кевлар бронежилетов, кости, мясо. Хруст, звенящий воздух, чавкающие звуки, удивленные, посмертные выдохи.
Стоявшие с краю начали понимать, что происходит что-то не то. Отпрыгивали в стороны, пытаясь увеличить расстояние между собой и тем вихрем, что кружится внутри, разбрызгивающими во все стороны тяжелые капли крови.
Но они не успевали, ураган подхватывал их, засасывал в смертельную воронку ставшую мясорубкой, перекручивал в фарш и отбрасывал в стороны, мёртвыми, безжизненным телами.
Двадцать человек, двадцать Системщиков перестали существовать. Десять секунд и я застыл внутри кровавой кучи. Кто-то еще хрипел, булькал, где-то брызгала из артерий кровь, смешиваясь с засохшей грязью. Но это подразделение, как боевая единица, просто исчезло из реальности.
Убрал в ничто гравимеч. Начал отряхиваться, снимая с себя кусочки кожи и плоти. чужой плоти. Оттер от красной, липой жидкости, лицо.
На меня смотрело три пары глаз.
Две с восхищением, смешанным с благоговейным ужасом, одна так, будто увидела портал в Ад.
В глаз Тани плескался ужас. Она переводила глаза с меня на кучу лежащих изломанных, порубленных на куски тел и паника внутри нее все нарастала.
Я щлепнул ее по щеке. Легонько, приводя в чувство.
Склонился над ней:
— Они хотели нас убить. Конкретно тебя. И всех нас. У меня не было выбора.
— Кто…кто ты такой? — ее паника отступила, но я все еще видел тень ужаса. Не уверен, что если бы девушке предоставили выбор, с кем остаться, с нами или с черными, то сейчас она выбрала бы нас.
— Мы свои, мы друзья, мы пришли защитить тебя. — Медленно, вдалбливая слова говорю ей. И вижу, как на заднем фоне полковник достает из кармана автомат. А Армен машет руками, совершая сложные пассы, готовясь призвать свои пулеметы. Понимаю, что с другой стороны приближается еще толпа черных — А сейчас нам нужно бежать. Если все еще хочешь увидеть своего брата.
Она кивает, и мы срываемся с места. Оббегаем мертвую кучу, поворачиваем еще за один угол и уже видим школу, за которой находится стадион.
И в это время, из-за угла учебного заведения, ревя движком, выбрасывая в небо клубы черного дыма, выезжает БТР.
15.3.
А сзади слышался еше гул спешащих к нам моторов. Топот множества ботинок. Призывные крики.
Мы застыли на небольшом пяточке во дворе. В растерянности крутим головами и везде натыкаемся на преследователей. Их сотни. Черные фигуры мелькают сзади за домами, сбоку из соседнего двора высыпает еще одна свора, спереди БТР наводит на нас свою скорострелку. До него метров двести, но что для оружия такого калибра это расстояние? Мелочь.
Я замечаю темный зев подъезда в десятке метров он нас.
— Туда, — кричу всем, подталкивая Таню. Закрывая собой ее тело.
Потому что стрелок бронетранспортера, не дождавшись полного поворота башни открыл по нам огонь. Тяжеленые крупнокалиберные пули, выпущенные из его основного оружия — 14.7 мм пулемета КПВТ оставляли дорожку разрушений, сломанных кустов, разбитых бетонных скамеек, искорёженных заборов. И по мере того, как башня разворачивалась, эти метки смерти приближались к нашей удирающей со всех ног группе.
Полковник чуть задержался, пропуская нас вперед и бежал замыкающим, предварительно активировав «Щит».
Мы забегаем в подъезд, а пули уже стучат по стенам. Пробивая толстенные железобетонные панели, они со свистом и грохотом залетают внутрь, поднимая столбы цементной пыли. Дыры размером с два кулака с рваными арматуринами, куски бетона валятся на пол, бьются стекла, крошатся и взлетают в воздух горшки с засохшими цветами. Подъездная дверь, которую Петров не успел закрыть, принимает на себя пять тяжелых пуль и с разрывающим ревом вбивается ими внутрь.
Мы бежим наверх, а огромные дыры, что проделывает КПВТ, преследуют нас по пятам. Наконец, Армен, на третьем этаже находит незапертую железную дверь от квартиры ведущую на противоположную сторону. Забегаем внутрь, стараясь, чтобы между ужасным пулеметом и нами было как можно больше железобетонных стен. И это помогает. Три несущие, двухсотмиллиметровые стены, выдерживают обстрел. По крайней мере пока.