Часть первая. 1
1.
Нападение было внезапным: пульсатор вынырнул из подпространства в паре кликах от дрейфовавшего на окраинах системы корабля, и, нанеся удар, мгновенно погрузился обратно, в темное мрачное ничто.
Детонационная торпеда, срывая лоскуты защитных полей, проломив корпус эсминца, активировала взрыватель.
Энергетический контур, состоящий из трех пар микроскопических черных дыр, с бешеной скоростью вращающихся по сложной синхронной орбите вокруг седьмой, более крупной черной дыры, под воздействием гравитационных волн распался. Через мгновение черные дыры упали друг в друга.
Произошел локальный коллапс в данной точке мирового пространства.
Эсминец, раздираемый мощными приливными силами, схлопнулся в себя. Внешние, дальние от центра оболочки, оборудование и каюты персонала с мгновенным ускорением в сотни и сотни грави унеслись в открытый космос. Компенсаторы смогли погасить скачки гравитации и оставшиеся в живых отправились в бесконечно долгое путешествие по безмолвной черноте, без надежды быть услышанными и спасенными.
Впрочем, им еще повезло.
Образовавшиеся, в результате аннигиляции единства черных дыр миллионы подпространственных туннелей, разорвали и растащили то, что осталось от корабля, по всей вселенной.
2.
Носитель мертв.
Его повреждения несовместимы с жизнью.
Количество попыток реанимации носителя — 12.
Отказ от реанимации носителя.
Внутренняя проверка выявила множественные повреждения самого симбионта.
Резервов для восстановления — ноль.
Подключение к Плеяде отсутствует.
Решение — частичная деактивация и ожидание нового носителя.
3.
Ванек разъярённым Тором ворвался в палату, сметая на своем пути внушительный заслон из санитарок, медсестер и врача, лишь на секунду задержавшись, чтобы накинуть на свои громадные плечи белый халат.
— Братуха, ты как? — его громоподобный голос и впрямь можно было приписать богу молний.
Я закатил глаза, показывая, что: «ну такое..».
Сил и вправду не было.
А еще не было памяти.
Вернее я помню, что было до, и после того как очнулся здесь, в палате интенсивной терапии, то бишь в реанимации местной больницы. Но вот как я тут оказался?
Впрочем, мне подробно и в деталях рассказали, как нашли лежащего меня врезавшегося в сосну. Рядом, валялся велик с погнутым колесом и отлетевший шлем.
Так что логика событий прослеживалась весьма четко — не справился с управлением, врезался в дерево и об него же ударился головой. Все ясно и понятно.
Не понятно только мне. Я всегда застегиваю ремешок на шлеме. А там он был расстегнутым. Не порванным. Его именно что расстегнули.
Но эти подозрения я держал в себе, потому что понимал, что спорить и возражать в данном случае достаточно глупо. Ну я и молчал.
Хотя не это, далеко не это было страшным и странным. Внизу, слева, прямо в воздухе висели какие-то буквы, отдаленно напоминавшие смесь иероглифов с клинописью. Черные буквы не исчезали, когда я поворачивал голову, резко переводил взгляд или смотрел вдаль. Они не лезли вперед, очень скромно разместившись в уголке моего периферического зрения, но были постоянно. Буквы становились не видны только когда я закрывал глаза. Поэтому с того момента, когда я очнулся, а это произошло пару часов назад, большую часть времени волей неволей провел с закрытыми глазами.
Мне было попросту страшно. Страшно что всё, что кукуха моя уехала, или очень срочно уезжала в далекие дали и мне ее никак не остановить.
И сейчас Ванек что-то усиленно жестикулируя втолковывал мне, а я с ужасом косил взглядом в нижний левый угол. Потому что странные «иероглифы» исчезли, заменившись вполне обычным словом, написанным на вполне себе понятном русском языке. И от этого когти страха все сильнее царапали мою спину.
Потому что слово было «Установка…».
Видимо, я настолько не владел собой, что выражение страха на лице, заставило моего друга замолчать, на полуслове оборвав рассказ, как он выбивал из Босса мой больничный.
— Совсем плохо, ага, братуха? — участливо, снизив громкость до минимума, произнес Ванек. — Ладно, я пойду тогда. Там вон соку принес, фрукты всякие, ты, главное, поправляйся, а с работой я разберусь.
Похлопав огромной ладонью по моему плечу, он разве что не на цыпочках вышел в коридор. Его место тут же заняла медсестра, которая посмотрев в мониторы диагностирующего оборудования, к которому я был подсоединен, участливо заглянула в мои глаза:
— Голова болит? — Она приложила ладонь к моему лбу. — Сейчас спрошу у доктора, и, если он разрешит, поставлю обезболивающее.