Лена с матерью жила по этой же улице, в десятке дворов от нашего места встречи, так что я рассчитывал обернуться минут в пять — десять. Собственно, я не особо переживал по поводу ее опоздания, ну подумаешь, проспали. Мы сами себе хозяева, каких то строгих временных рамок нет. Ничего страшного не произойдет, если начнем пилить деревья на полчаса позже.
Община неспеша просыпалась. В окнах мелькали тени, скрипели двери. Я словно вернулся в свое босоногое детство. Брр, ну нафиг…
А во дворе у Лены пахло бедой. Поваленная корзина с не развешенным бельем, распахнутая настежь дверь в сени.
Быстро оглядев все вокруг я, аккуратно, стараясь не шуметь, зашел внутрь. Из за плотно закрытой внутренней двери доносились приглушенные голоса. Они о чем то спорили, негромко, но с надрывом в голосах. К тому же там явственно слышался мужской баритон. Крайне знакомый к тому же. А насколько я знал, Лена с матерью жили одни. Никаких мужчин там быть не должно.
Рывком открыл дверь и уткнулся в широкую спину, обтянутую серой тканью куртки. Мужик стоял, оперевшись о косяк двери и я легонько ткнул его ладонью в середину, отчего тот улетел в центр комнаты.
Метнул взгляд влево — вправо, оценивая обстановку. В углу, вжавшись в стену, сидит одетая Лена. Под глазом наливается фингал, из второго ручьем текут слезы. На кровати, в другом углу, прижав одеяло к голой груди, полусидит ее мать. Над ней навис мужик, второй сидит за столом, смотрит туда же. И третий мужик летит на пол, после моего тычка.
Братья Махмудовы, у криминаланетнациональности, собственной персоной.
Главные зачинщики разных неприятных историй и источники постоянной головной боли дружинников общины. Три здоровых лося, что нигде не работали, а только пили да приставали к другим. Их терпели только потому, что они иногда давали денег в общину.
Значит, за насилие взялись.
— Тааак, — медленно протянул я, наблюдая, как встает с пола третий брат. — И что здесь происходит?
Ахмед, старший брат, что сейчас сидел за столом, повернул ко мне голову:
— Эй, зачем в дом врываешься, уважаемый? Не видишь, тут разговоры идут, дела делаются, а ты мешаешь. Нехорошо.
Он встал, и неспешно направился ко мне. За его спиной тут же вырос второй брат, тот, что стоял у кровати, а затем поднялся и третий.
— Какие же вы дела, делаете, шакалье? Тетку с девкой снасильничать решили. Деловые, млять.
Только сейчас, подойдя ко мне поближе, я учуял стойкий запах перегара. Да они же бухие!
— Дружина Общины, — я скосил глаза на красную повязку, что обвивала мою правую руку. — Вы арестованы, пройдемте.
— Ай, какие глупые вещи говоришь, какой арест? Ты что? Пойдем во двор, выйдем, поговорим как мужчины!
— Ладно, — я кивнул и отвернулся, выходя в сенцы. И тут же почуял резкое движение за спиной.
Прыгнул вперед, уходя от размашистого удара, и выскочил во двор.
Ахмед с братьями вывались вслед за мной, на ходу беря меня в полукруг. Третий брат, самый младший, никак не могу запомнить его имя, держал в руке полено.
Он на меня и кинулся, широко замахнувшись чурбаком. Уход влево, тело пробегает мимо меня, короткий, но мощный хук по корпусу с одновременной подсечкой. И тело находит свое упокоение в поленнице дров.
Никаких спецспособностей. Только умения, что вбивали в меня инструкторы по рукопашке.
Второй не дает мне опомнится, пихает ногой, целясь в живот, но я снова уворачиваюсь, стремительно сближаясь с разбега впечатав ему кулак в челюсть. Она клацает и брат отправляется в нокаут.
В руке Ахмеда, старшего брата, блеснула полоска стали. Поигрывая ножом, он приближается ко мне.
— Сейчас я тебя порежу, как свинью! — он радостно оскалился, блеснув золотыми фиксами.
Я не разделял его убеждений.
Модернизированные мышцы, с нечеловеческой, а потому и недостижимой скоростью, выбросили мою ногу вперед. Самым концом рабочего ботинка с металлической набивкой я пнул Ахмеда по предплечью, там где рука переходила в кисть..
Он все еще улыбался, когда нервы донесли до его мозга сигнал, что с его рукой все очень плохо и что там очень и очень больно.
Одна из лучевых костей, сломавшись, под воздействием сильнейшего удара, пополам, прорвала мышцы предплечья, тонкую кожу и ткань толстовки и вылезла наружу. Нож выпал из ослабевших пальцев, воткнувшись острием в поросшую травой землю.
Я довершил разгром, повторив проделанное со вторым братом — разворотив ему челюсть мощным боковым ударом. Золотые зубы посыпались из под разбитой губы.
Бесчувственное тело рухнуло рядом с остальными братьями.