Сильные, покачанные бойцы лишали жизни одним взмахом ножа.
Мой клинок на перезарядке поэтому я мощными ударами сзади вырубал увлекшихся убийц и выдергивал их из толпы. А там мужики вязали их. Крепко, надежно. И рядом с каждым оставался сторож с топором в руках. И с указом не медлить, если почувствовал что-то неладное. Рубить.
И вот он, последний Системщик кульком валится вниз после моего удара. Его тут же подхватывают, и вяжут.
Крики, истерики, вопли, проклятия.
Системщики вырезали полпоселения. Триста с лишним трупов. Гора окровавленных тел.
Оставшиеся в живых мечутся по деревне или тихо ходят от одного убитого к другому, ища родных, близких. И заходятся слезами, когда, наконец, находят.
Иногда от радости, что жив. Но чаще горючими, горькими слезами потери.
А я стою посреди площади, и у меня нет сил. Нет сил чтобы помогать выжившим, нет сил, чтобы оплакивать погибших.
Эмоций тоже нет. Пустота внутри. И кровь снаружи.
Кто — то с силой врезается в меня. Маленькие цепкие руки обхватывают за пояс.
— Стас! Они. маму…убили! — Ленка. Живая. Ревет. Но живая.
Я смотрю на нее, но ничего не понимаю.
Диагноз: эмоциональное выгорание.
Производится стабилизация состояния.
В груди загорело.
И я снова стал соображать.
Ленка живая, это хорошо! Мягко вырываюсь из ее объятий, отвожу на скамейку.
«Да Лена, мне очень жаль твою маму, но мне нужно помогать остальным. Посиди здесь я очень скоро вернусь»
Несусь до военных машин, что стоят недалеко от места резни. Быстро обыскиваю их. Никого. Все там, на площади. Все «качались».
Возвращаюсь назад. Рядом со связанными Системщиками стоит глава. Советуется с мужиками, что делать дальше. Увидев меня все замолкают.
— Стас, — наконец произносит Иван Степаныч. — Что это было? Кто эти люди, зачем они нас убивали? И кто ты?
— Это солдаты Системы, нуу те, кто установил себе медкомплексы, — уточнил я, увидев непонимание в глазах. — Под видом заботы о населении тут, на Земле, проводится что-то очень грязное и нехорошее. Системщики сильнее обычных людей, поэтому вы не смогли бы с ними справиться. А я, скажем так, их враг.
— Я видел, что твои…эм, способности превосходили их. Ты сможешь нас защитить? Или научить, чтобы и мы могли защитить себя?
— Нет, — я покачал головой. — Ни научить, ни защитить я вас не смогу. Я один, а их очень много. И, если честно, я даже не знаю что Отказникам делать дальше. Скорее всего, Системщики будут продолжать уничтожать подобные поселения.
Голова задумался.
— А что делать с этими? — спросил кто-то из мужчин.
— Убить. — Тут я был категоричен. — Их не исправить. А отпускать, как вы понимаете, нельзя. Их даже нельзя оставлять пленниками — они столько уровней себе набрали… Полежат, активируют новые способности, освободятся и доделают недоделанное.
Я кивнул на гору трупов.
— Вот значит как, — Степаныч снова задумался, расчесывая пальцами небритый подбородок. — Ну, коль ты их враг, значит и порешать их ты должен. Мы люди мирные, к убийствам неспособные, а ты вон как лихо сабелькой машешь. Где она кстати?
Ага, именно так я и подумал. К такому выводу я пришел еще пару минут назад. Убивать должен я. И тут много причин, одна из которых, не первая, но и далеко не последняя — повышенный опыт за убийство врагов Вала.
Это тяжело осознать, но когда решение принято, то становится как-то полегче. Просто надо. Надо убить пятерых связанных пленников.
Вот они, лежат в ряд. Замотанные капроновыми жгутами так, что кулаки посинели от недостатка крови.
Их уже «отпустило». Адреналин уже не вырабатывается в конских дозах и они не захлебываются от жажды крови и убийств. Они косятся на меня, поворачивая, насколько это позволяет, головы и смотрят заискивающе и жалобно. И их почти жалко.
Да вот только лежат они на фоне горы трупов, которую они же и сделали буквально час назад.
Рядом стоят выжившие, уцелевшие. Те, кто смог остаться, не убежал в панике прятаться в дом или в лес. Они тоже молча смотрят на меня. И ждут.
Подошел к убийцам. Активировал гравинож на всю длину. По толпе пронесся удивленный вздох. Тонкая, прямоугольная, почти двумерная пластина, которой без разницы что резать. Бетон ли, сталь или дерево. Или живую, трепещущую плоть, которая очень хочет жить. Она не выглядит как чудо оружие. Гравинож не похож на сияющий чудо-меч, который наносит противникам стопяьсот урона и может летать. Нет, это просто инструмент. И лишь хозяину инструмента решать, что он будет резать. Хлеб или вражеские головы.