Просто скажи «нет».
Сказал.
Впрочем, мужчина уже набирал номер, и мой ответ пропустил мимо ушей.
— Что же ты, Виктор Семеныч, — вместо приветствия, произнес он, — таких ценных кадров на вольный выгул пускаешь? А ну как пристрелят его раньше подключения?
Я слушал половину беседы, и понимал, что меня сейчас с кем то спутали. Очень конкретно спутали. Может, стоит признаться, этому, внушающему уважение, мужчине?
Нет! Делать этого ни в коем случае нельзя! Он, как и ты, знаете часть всего происходящего, поэтому тебя примут за «некондицию» и, вероятно, уничтожат.
А что сейчас происходит, и чего не знаю я?
Об этом потом. Запомни, тебе ни в коем случае нельзя попадаться на глаза тому Кортневу, иначе обман сразу раскроется. Будь готов прорываться с боем.
Тем временем системщик закончил разговор по телефону.
— Пошли, — сказал он. — Сейчас люди Кортнева заберут тебя, он сказал, что вышлет машину. И готовься к наказанию.
Его пары слов хватило пришедшему по звонку следователю, что допрашивал меня, без промедления выдать все конфискованные вещи и папку с моим делом. Следак словно перестал меня видеть. Он без эмоций выложил на стол бумаги, мой кошелек и телефон и, дождавшись одобрительного кивка от визитера, вышел.
Что же это за мужик, что его слово перевешивает все мной сделанное все законы, уставы и прочее? Ведь сейчас следователь попросту подписывает себе не просто увольнение — возможно на него заведут уголовное дело за то, что он помог сбежать опасному преступнику. То бишь мне.
Мы стояли на улице, рядом с полицейским участком, уже минут десять, когда у моего неведомого «освободителя» зазвонил телефон. Я невольно хмыкнул, когда узнал мелодию, стоящую у него не рингтоне. Этой весной, наша группа взорвала все хит-парады со своей дурацкой, смешливой песенкой, а танцующий толстячок, на пару месяцев стал мировой звездой.
Впрочем, разговор был совсем не под стать песенке. Мужчина кивал невидимому собеседнику и хмурился.
— Вот что, — сказал он мне, нажав кнопку отбоя, — некогда мне с тобой тут стоять. Я сейчас уеду, а тебе, надеюсь, хватит ума, дождаться и принять справедливое наказание. Помни, что у тебя на кону и терпи. Система справедлива!
Он махнул рукой и к нам подъехал в ноль затонированный здоровенный шеви тахо. Огромный внедорожник напоследок, словно в укор, рыкнул движком, оставив меня одного.
Естественно, никого ждать я не стал и через минуту после того, как машина скрылась за поворотом, дал своего фирменного стрекача, убегая подальше от участка. В любимую темноту любимых темных дворов.
Повезло, просто повезло
6
Наконец, пробежав достаточное, по моему мнению, расстояние, я перешел на быстрый шаг. Краем сознания отметил, что нисколько не запыхался — сказывались недели кача. Пожалуй, сейчас, я вполне себе, без особых напрягов, смогу пробежать марафон.
«Ну, давай, рассказывай, что ты там от меня скрывал» — обратился я к «Наезднику».
Сразу скажу, что располагаю только минимум информации. Для получения более полной справки, необходимо подключение к Плеяде.
«Я тебя понял. Давай, слушаю внимательно. И ничего не скрывай!»
Никогда и ничего не скрываю от тебя. Задавай вопросы и получишь ответы. В пределах моих знаний, конечно.
Хм, формально, он, конечно же, прав. Да вот кто знает, какие именно вопросы надо задавать?
Итак, твои вопросы?
«Что такое Система? И почему я должен ее опасаться?»
Система это государственная формация, построенная по определенным принципам. Является непримиримым врагом Великого Вала.
«И что? Я то тут причем? Каким боком я отношусь к этому Валу?»
Я являюсь частью Великого Вала. А коль мы с тобой теперь единое целое — значит и ты теперь его часть.
Вот это круто! Меньше всего на свете я хотел влезать в конфликт, каких то там государственных формаций.
«Вопрос о том, чтобы ты вылез из меня, вновь стал актуален как никогда»
Степень интеграции равна 100 %. Если я вылезу из тебя, ты умрешь. Сразу же. К тому же раз сюда пришла Система, то возможно, сюда придет и Вал. Хотя 300 лет назад, даже речи о том, чтобы включать в развитие вашу галактику, не велось.
«А если я приду к системщикам и скажу что я вот такой то?»
Тебя убьют.
«Почему? Разве нет всяких договоренностей о пленных и прочем, типа Женевской, или каких там у вас, конвенций?»