На сцену перед экраном поднялся седовласый мужчина. Тот самый, из полиции. Опять мы с ним пересеклись. Только теперь он одет в строгий представительский костюм. В руках держит микрофон, из которого выходит провод, черной змеей ускользающей куда то за кулисы.
Смешно. Мы собрались здесь, чтобы подключиться к инопланетной формы связи, с помощью инопланетной же технологии установленной внутри наших тел, а сообщать нам об этом будут с помощью земных технологий разве что не позапрошлого века.
— Приветствую вас, соратники! Я Система! Вы Система! Мы Система! — голос мужчины, усиленный старенькими, но до сих пор мощными динамиками, звучал властно. Такому голосу легко и просто подчиняться. Идти поднимать целину, строить мосты в Антарктиде, копать каналы на Кавказе. Или идти в последний, смертный бой.
— Меня зовут Солдатов Сергей Петрович. И я представитель Системы на Земле. Я был одним из первых, кому установили… медкомплекс, — продолжал седовласый, явно запнувшись на слове «медкомплекс». — И сегодня вы собрались здесь, чтобы стать единой частью. Этот зал вы покинете совсем другими. Вы станете лучше, здоровее. Обретете множество, способностей, о которых даже и не мечтали. Вы обретете бессмертие. Вы обретете Систему. А Система обретет вас!
— Не буду долго затягивать, ибо не для пустых слов мы здесь с вами собрались, а для великих дел! Сейчас вам, на этом экране, — Солдатов указал на висящее сзади огромное белое полотно, — будут показывать различные изображения. Вы видели подобные, когда подключали ваш медкопмлекс, сразу после установки. Сейчас картинок будет больше. Прошу вас внимательно смотреть на них. Там зашифрована информация для ваших имплантов. Ничего более от вас не требуется.
Мужчина ушел со сцены, свет в зале погас и зажегся экран.
Да, все то же скопление линий, треугольников овалов и кругов. Раз в десять — пятнадцать секунд картинка менялась, но по содержанию почти ничем не отличалась от предыдущей. Только геометрические фигуры располагались в другом порядке. Если там вообще был какой то порядок.
Продолжалось это крайне недолго: минут шесть — восемь, но даже за это время у меня зарябило в глазах. К тому же ближе к концу, изображения менялись с увеличивающейся частотой, так, что мозг не успевал распознать изображение. Щелк — смена картинки — щелк…щелк. щелк. щелк, щелк, щелкщелкщелкщелк.
И когда внезапно все погасло, у меня перед глазами все еще мельтешили эти линии, треугольники а овалы.
Поздравляю, гражданин!
Ты подключен к Общей Системе! Новые, невиданные до сих пор возможности уже доступны!
Также тебе доступна система внепространственного хранения, или по простому «Сумка». Объем сумки — один кубометр.
Я сидел совершенно сбитый с толку. Во внутреннем взоре что-то мелькало, искрило, вспыхивало. Мигали, привлекая внимание новые иконки и значки. Сколько их тут!
Гражданин!
Система справедлива и щедра!
За успешное подключение к Общей Системе тебе полагается награда! Уровень награды — пять из десяти возможных.
До награды 3…2…1…
Судорога, спазм сладострастия, пронесся по всему телу и взорвался внизу живота. Я далеко не девственник и об оргазме слышал не понаслышке. Но тут…
Все то, что раньше я называл сексуальным удовлетворением просто померкло, угасло на фоне того, что накатывало и накатывало во мне.
В глазах вспыхивали фейерверки, ягодицы судорожно сжимались, эрекция была такой, что, казалось, штаны сейчас порвутся.
Волны оргазма захлестывали меня с головой, и сквозь шум в ушах я услышал крик. Крик удовольствия, крик невероятного наслаждения.
Бросил взгляд налево и направо. Мои соседи тоже бились в сладкой истерике. Весь зал кричал, стонал и сходил с ума от невероятных волн наслаждения.
Почувствовал чью то руку на своих штанах — это соседка слева, нервно лезла ко мне в ширинку. Недолго думая я помог ей, и вот ее рука уже крепко обхватила мой член.
Она кричала, закатив глаза, моя рука нырнула ей под футболку, обхватив миниатюрную грудь с набухшим соском. Очередная волна чистого блаженства заставила в судороге хватать ртом воздух.
О да….
Сперма хлестала из набухшего члена, заливая штаны и руку девушки, я мял ее грудь, зал захлебывался от удовольствия.
Кажется, это продолжалось вечность.